История экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

Внутренняя организация голландского судоходства во второй половине XVII в. постепенно изменилась; это изменение сказалось во все большем отрыве судовладения от торговли. Купец, как правило, перестал быть одновременно также и владельцем судна. Продажу своих товаров он стал поручать своему уполномоченному, отправлявшемуся на чужих кораблях. Это имело своим результатом прекращение непосредственной связи судовладения с собственной страной: голландские суда, не ограниченнее более перевозкой одних лишь собственных товаров, стали направляться от одних чужих портов в другие чужие порты; создалась система свободного фрахтования. Устанавливать рейсы стали судовладельцы или участвовавшие в этих рейсах каргадоры. Улучшившаяся почтовая связь обеспечила бóльшую независимость рейсов от голландских факторий за границей^{565}.

Прямое обложение судоходства было не особенно тяжелым. Конвойный и лицентный сборы ложились на торговлю, на товарооборот. Судоходство было обложено сбором с ласта («Lastgeld»), который взимался, например в 1599 г., во время первой морской экспедиции против Испании, со всего судоходства, но с градациями в зависимости от рейсов^{566}. В 1623 г. налог с ласта был введен для рейсов в Левант и Средиземное море, а впоследствии — в Северное и Балтийское моря^{567}. Этот налог с ласта, который до того времени считался чрезвычайным и взимался только с определенных рейсов, с 1725 г. превратился в постоянный налог. Взимался он со всех судов при их отплытии и прибытии, но лишь один раз в году — при выдаче морского паспорта, который каждое судно обязательно должно было получать ежегодно^{568}. В середине XVII в. налог этот был высоким, именно: 1 гульд. с ласта при прибытии и ¹/₂ гульд. при отплытии. В 1725 г. он составлял для всех судов 5 штиверов при отплытии и 10 при прибытии.

Далее, взимался так называемый «Veilgeld» («торговый налог»), который был большей частью связан с налогом с ласта, и с 1652 г. постоянно упоминается вместе с ним^{569}. Налог этот носил, однако, другой характер, он падал не на судно, а на товары. В 1725 г. этот «Veilgeld» перешел в разряд обыкновенных налогов. Временами, например в 1760 г. и в последующие годы, налоги с ласта и «Veilgeld» удваивались с целью получения средств для чрезвычайных морских вооружений^{570}.

Хотя эти поборы падали на судоходство и часто очень его отягощали, тем не менее ими вряд ли можно объяснить упадок грузового судоходства. Последнее пришло в XVIII в. в упадок вместе с упадком большинства других отраслей голландского народного хозяйства. Если исключить судоходство Ост-Индской компании, носившее монопольный характер, то во всех других направлениях судоходство шло на убыль. В конце века это снижение проявилось также и в восточноазиатских рейсах голландских судов, в подвозе чая из Китая, в котором до того нидерландские суда имели даже преимущество перед английскими[195]. Война американских колоний за независимость оказалась роковой для голландского судоходства. Если до этой войны торговлю рабами вели около 40 голландских судов, то в 1788 г. — лишь 15 судов, которые перевезли 4 тыс. рабов[196].

В середине XVIII в. голландскому судоходству время от времени давала нагрузку немецкая эмиграция через Роттердам. Уже в 1709 г., затем в 1722 г. в Америку стали эмигрировать жители Пфальца, а в 1734 — швейцарцы. В последующие годы эмиграция как будто приостановилась. За 1741 г. сохранились сведения о выезде рейнских эмигрантов через Роттердам. Эмигранты частично отправлялись из голландских портов в Англию, а оттуда дальше^{571}.[197] В 1753 г. через один только Роттердам при посредничестве фирмы Исаак и Захария Хопе в Америку отправилось около 3 тыс. жителей Пфальца. Семилетняя война вызвала приостановку этого эмиграционного потока. Затем эмиграция через Роттердам опять усилилась и продолжалась все время вплоть до американской войны. В 1765 г. произошло слияние фирм Хопе и Кравфюрда. Обе они пытались затем сохранить за собою монополию в этом деле, в чем, однако, им было отказано^{572}. Выбор Роттердама, в отдельных случаях также Амстердама, пфальцскими эмигрантами объясняется не только благоприятным расположением этого порта, но также тем обстоятельством, что эмиграция через немецкие порты была запрещена. Для голландцев же, привыкших к торговле рабами, транспорты с пфальцскими эмигрантами не являлись чем-то экстраординарным.

Постепенно и в области судоходства голландцы стали проявлять все большую леность. В XVIII в. они мало-помалу отвыкли даже от торгового судоходства. Для комплектования экипажа судов все более и более приходилось прибегать к иностранцам, преимущественно к ютландцам и северным фризам. Дольше всего старый нидерландский дух истых моряков сохранялся в китобойном и сельдяном промыслах, которые все еще воспитывали племя крепких, опытных моряков^{573}.