История ересей

Около того же времени ересь сплетается с политикой и в соседнем Витербо, откуда прибыл в Орвието Петр Ломбардский и куда бежал выдавший своего хозяина раб Паренти, а может быть, и другие убийцы. Витербо, разбогатевший и приобретший политическое значение к концу XII века, с 1192 г. и даже ранее — резиденция епископа. В 90-х годах витербийцы боролись с императором, в 1197 г. вошли в Тосканскую лиху, а в самом конце XII века вступили в борьбу с Римом, перед которым и принуждены были смириться в 1201 году. «Гибеллинский дух, — замечает Синьорелли, — был жив в этом городе и особенно обнаруживался в защите прав коммуны против притязаний клира, взывавшего к покровительству папы». Когда появились здесь еретики? Во всяком случае они уже существовали в конце XII века, находя себе покровителей в среде гибеллинов. В 1199 г. папа считает нужным преподать витербийцам наставления относительно еретиков, столько же нападая на самих еретиков, сколько на их fautores, и предлагая клиру и властям бороться с теми и другими. Одним из пунктов навязанного в 1201 г. витербийцам римлянами мирного договора было преследование патаренов. Но, несмотря на все это, катары под кровом гибеллинов возрастали и усиливались. В 1205 г. борьба между гибеллинскою знатью и пополанами Витербо закончилась победою первых. Это было торжеством и для катаров. Если верить папе, credentes катаров проникли в управление. «Некоторые ваши сограждане, сыновья Велиала… осмелились избрать консулами нескольких «верующих» патаренов, самого же ересиарха, сына гибели Тйньози, который в силу зол своих еще до сих пор по нашему повелению связан оковами отлучения и все еще пребывает в своем непокорстве, не побоялись назначить камерарием». Нам известно об этом Джованни Тиньози только то, что он был главою гибеллинов, и хроники Витербо, не говоря о ереси, сообщают лишь о борьбе между знатью и пополанами, Но, даже внося ограничения в буллу папы, следует признать, что в политику замешалась ересь. Епископ Раньеро удалился из города, но по требованию папы должен был возвратиться и вместе с клиром при содействии епископа Орвието отлучить непокорных. Ни эти меры, ни сначала глухие, потом более определенные угрозы Иннокентия не произвели быстрого и желанного действия. Только из письма от 5 февраля 1207 г. видно, что Витербо уступил, хотя власти его все еще обнаруживают преступную слабость к еретикам, и нужно было личное присутствие Иннокентия для торжества дела церкви. Папа «прибыл в Витербо и был принят жителями с великою радостью, славою и честью. И тотчас же начал он заботиться об искоренении нечисти патаренов, которою сильно было поражено государство Витербо, чтобы не ставили в укор Римской Церкви, что на очах своих и в своем патримонии допускает она еретическое лжеучение, чтобы чело ее чисто было перед обвинителями, говорящими: «Врачу, исцелися сам»… Патарены, узнав о прибытии папы, все бежали». Это не помешало Иннокентию преследовать их покровителей и принудить власти Витербо к принятию целого ряда карательных мер. Но и тут, превращая меры, принятые в Витербо, в общие для всего патримония, папа старается снискать благорасположение витербийцев, заинтересовать их в преследовании еретиков материально, обеспечивая городу доходы от конфискаций, предлагая отвести часть дохода на постройку стен. Но напрасно, потому что ересь не исчезла: около 1235 г. Григорий IX осудил в Витербо на смерть многих еретиков, из которых один — Джованни Беневенти — «Papa dicebatur»^{18}.

Так везде в Италии во все время существования катаризма его последователи смешивались с гибеллинами, у них искали зашиты и давали повод их причислять к еретикам. Фридрих И, правда, издавал против еретиков законы неслыханной суровости, но папы не были вполне неправы, когда считали его покровителем этих врагов церкви. Не он сам, а его партия, ведя жестокую борьбу с папством, становилась естественной союзницей и покровительницей ереси. Эццелино мог до слез трогаться увещаниями Григория IX, тогда еще папского легата, но жечь еретиков было для него политически бессмысленно. Когда во Флоренции «покровители патаренов» искали себе опоры, они прежде всего обратились к подеста гибеллину и легко убедили его, что в интересах империи — защита еретиков. Естественно, что ересь легче и быстрее распространялась среди гибеллински настроенных слоев. Позднее яркий пример связи ее с гибеллинизмом дают последние минуты итальянских Гогенштауфенов, когда земли Уберто Пелавичини сделались прибежищем еретиков, хотя сам он едва ли был большим патареном, чем уже известный нам Джованни Тйньози.