История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи

После смерти Феофраста перипатетической школой руководил Стратон из Лампсака (287–269 гг.). Это был, несомненно, выдающийся ученый, интересы которого лежали главным образом в области физики и психологии; к сожалению, от его сочинений до нас дошли лишь немногие и малозначительные фрагменты. На основании косвенных источников можно заключить, что Стратон отошел от аристотелевской физики в ряде самых существенных пунктов. Важнейшим понятием в его учении был-«природа» (φύσις), которую он считал универсальной, неа отделимой от материи силой; наоборот, бог и душа как самостоятельно действующие агенты им решительно отрицались. Он отказался от аристотелевской концепции естественных мест для элементов и полагал, что все четыре элемента обладают различными степенями тяжести. Стратон подвергнул обстоятельной критике атомистическое учение своего современника Эпикура, но в то же время заимствовал некоторые положения атомистики. Материя, по его мнению, состоит из частиц, в принципе делимых, которые отделены друг от друга промежутками, занимающими меньший объем, чем сами частицы (наличием этих «зазоров» Стратон объяснял свойство сжимаемости, присущее многим телам, которое считалось одним из важнейших аргументов в пользу атомистики). Помимо удара и тяжести, Стратон допускал существование и других действующих сил.; к ним он относил, в частности, теплоту и холод. Душу, в отличие от Платона и Аристотеля, Стратон считал единой; по его мнению, она является источником как восприятий и ощущений, так и мышления и локализуется в передней части головы, между бровями. Нам только кажется, что ощущения возникают в органах чувств: последние служат лишь восприемниками внешних раздражений, которые передаются душе с помощью промежуточного агента, каковым является пневма (воздух). Неизвестно, приписывал ли Стратон также и душе воздушную природу. Восприятия могут сохраняться в душе в течение длительного времени: в результате их движения возникает мышление, ибо мы не можем мыслить ничего, что ранее не было бы воспринято нами (это была общепринятая точка зрения в философии того времени).

В целом учение Стратона представляло собой своеобразную материалистическую переработку перипатетической физики и психологии; оно содержало ряд новых положений, которые можно рассматривать как существенный шаг вперед по сравнению с воззрениями Аристотеля. То, что в дальнейшем это учение было основательно забыто, а многочисленные сочинения Стратона оказались утерянными, объясняется стечением ряда обстоятельств, в том числе и тем фактором, что у Стратона не нашлось достойных его преемников.

Действительно, следующий руководитель перипатетической школы, Ликон из Троады (ум. в 225 г.), не был крупным ученым, хотя и написал ряд сочинений, отличавшихся не столько глубиной содержания, сколько изяществом формы. Он занимался но преимуществу преподавательской деятельностью, причем главное место в обучении уделялось им хитроумным диалектико-риторическим упражнениям. Научные сочинения Аристотеля практически перестали изучаться, тем более, что аристотелевский архив, оказавшийся в распоряжении перипатетика Нелея из Скепсиса, был вывезен последним из Афин и долгое время пылился где-то без употребления, пока не был куплен афинским богачом и библиофилом Апелликоном.

Другие перипатетики конца III в., как, например, Аристон Кеосский, ставший руководителем школы после смерти Ликона, и Иероним Родосский, порвавший со школой, хотя и продолжавший считать себя перипатетиком, не вели никакой научной работы, занимаясь в основном писанием популярных сочинений на этические и историко-биографические темы. Это был период глубокого упадка одной из величайших философских школ античности. Из перипатетиков II в. заслуживает упоминания лишь Критолай из Фазелиса, вместе с академиком Карнеадом и стоиком Диогеном из Селевкии посетивший в 156 г. Рим. О Критолае известно, что он пытался возобновить в школе философские исследования, но не нашел в этом деле продолжателей.

Новый этап в истории перипатетической школы ознаменовался началом изучения философских рукописей Аристотеля, которые вместе с библиотекой Апелликона были вывезены Суллой в Рим после взятия им Афин в 86 г. Проживавшие в Риме греческий филолог Тираннион из Амизоса и перипатетик Андроник Родосский провели большую работу по прочтению и классификации попавшего в их ведение аристотелевского архива; именно им мы обязаны тем, что Corpus Aristotelicum (Свод Аристотеля) дошел до нас в том виде, в каком мы его знаем теперь. С тех пор основной задачей перипатетической школы становится комментирование этого свода, бывшего, по-видимому, итогом научной (и преподавательской) деятельности Аристотеля в Ликее. Наоборот, книги Аристотеля, изданные им при жизни и предназначенные для широкого распространения, постепенно постигает забвение (хотя еще Цицерон знал их и приводил из них цитаты).