История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи

Так, например, если Демокрит считал пространство бесконечным и изотропным, т. е. обладающим одинаковыми свойствами во всех направлениях, то Эпикур, признавая бесконечность пространства, допускал его анизотропию в вертикальном направлении. Эта анизотропия проявляется в том, что атомы, являющиеся мельчайшими структурными единицами вещей, обладают, помимо величины и фигуры, также тяжестью, которая заставляет их стремиться в определенном направлении, а именно сверху вниз. Тяжесть атомов может быть различной, ибо она зависит от величины атомов (точнее, от их объема), но скорость, с которой атомы падают вниз, от их тяжести не зависит: все они летят вниз с одной и той же скоростью (объяснение этого на первый взгляд загадочного феномена будет дано ниже). Таким образом, эпикуровский образ Вселенной — это безграничный поток бесчисленного множества атомов, несущихся сверху вниз в бездонную бездну пространства. Эта картина совсем не похожа на демокритовскую, в которой атомы движутся беспорядочно во все стороны, наподобие пылинок, пляшущих в солнечном луче: атомы Демокрита непрерывно сталкиваются, разлетаясь или сцепляясь друг с другом, причем во втором случае они могут захватывать новые и новые атомы, образуя по воле случая вихреобразные скопления, из которых зарождаются бесчисленные миры, кружащиеся, подобно волчкам, в бесконечном пространстве. Нага мир есть не более как один из этих волчков, оказавшийся — также по воле случая — населенным живыми существами. У Эпикура случай проявляет себя иначе. Летящие вниз атомы обладают свойством без всякой причины, спонтанпо, отклоняться от строго вертикального падения. Это отклонение (по-гречески παρέγκλισις; более известен, однако, латинский перевод этого термина — clinamon) бывает ничтожно малым; тем не менее в процессе длительного падения атомов оно может привести к столкновениям отклоняющихся атомов с другими. Подобные столкновения приводят как к отталкиванию атомов друг от друга, так и к их сцеплению. Будучи охвачены сцепленными частицами, отклонившиеся атомы начнут колебаться в разовые стороны, не прекращая, впрочем, своего падения вниз. Сцепление большого числа атомов приведет к тому же результату, что и у Демокрита, а именно к образованию вихрей, из которых затем возникнут миры. Разница по сравнению с Демокритом состоит лишь в том, что эпикуровские миры продолжают падать вниз с той же скоростью, что и отдельные атомы; мы участвуем в этом движении и потому не замечаем его.

Эпикуровская идея спонтанного отклонения атомов от прямолинейного падения привлекала к себе внимание как древних мыслителей, так и ученых нового времени. В большинстве случаев она встречала по отношению к. себе резко отрицательную реакцию. Еще Цицерон писал по этому поводу, что нет ничего более позорного для физика, чем утверждать, что нечто совершается без при чины: ait enim declinare atomum sine causa; quo nihil turpius physico quam fieri quisquam sine causa dicere[322]. А вот как выразится по этому поводу известный историк философии XIX в. Эд. Целлер: «Его учение об уклонении атомов стоит в полном противоречии со строго механическим взглядом атомизма на природу»[323].

Высказывание Целлера отражает предрассудки, которые были присущи науке XVIII–XIX вв. Действительно, откуда следует, что атомизму должен быть присущ «строго механический взгляд на природу»? Это, по-видимому, хорошо понимал К. Маркс, который в своей диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» решительно принял сторону Эпикура. В наше время соображения молодого Маркса могут показаться схоластическими. И все же они свидетельствуют о его поразительной проницательности: напомним, что физика XX столетия, сформулировавшая соотношения неопределенности Гейзенберга, решительно отказалась от механического детерминизма в области микромира, — того самого детерминизма, который казался Целлеру неотъемлемой принадлежностью атомистики. Разумеется, сходство между «отклонениями» Эпикура и закономерностями квантовой механики имеет характер чисто внешней аналогии. Любопытно, однако, что и в том и в другом случае отказ от детерминизма на атомном уровне использовался для обоснования человеческой свободы воли. Для Эпикура это был, по-видимому, основной стимул, побудивший его допустить спонтанное отклонение атомов. В современной науке связь между соотношениями неопределенности и фактами человеческого сознания остается пока что не более чем гипотезой[324].