История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Дурново, министр внутренних дел, издал циркуляр, отменяющий старый указ 1880 г., который санкционировал проживание вне черты оседлости всех тех евреев, которые жили там ранее.

Этот указ был продиктован мотивом предотвратить полное экономическое разорение евреев, поселившихся в местах вне черты оседлости и создавших там промышленные предприятия. Но такой мотив, которым не осмелилось пренебречь даже антисемитское министерство Толстого, новых аманов не привлекал. Многим тысячам еврейских семей, десятилетиями живших за чертой оседлости, грозило изгнание.

Трудности, связанные с осуществлением этой массовой высылки, вынудили правительство пойти на уступки. В прибалтийских губерниях высылка старожилов была отменена, а в великорусских правительствах отложена на год-два.

Особо злобный мотив стоял за высшим указом 1893 г., исключавшим из черты оседлости крымское курортное местечко Ялта и предписывавшим изгнание оттуда сотен семей, не состоявших в местной городской общине. Официальной причины этого нового ограничения прав не было указано, но все знали об этом. В окрестностях Ялты находилась императорская летняя резиденция Ливадия, где находился Александр III. любил проводить осень, и это обстоятельство вынуждало сократить число местных еврейских жителей до ничтожного количества. Чтобы предотвратить полное разорение жертв, многим давали отсрочки, но по истечении их сроков безжалостно депортировали. Последние партии ссыльных были выгнаны из Ялты в октябре месяце и начале ноября 1894 г., в дни всенародного траура по смерти Александра III. 20 октября царю суждено было умереть в окрестностях города, который в его пользу был очищен от еврейского населения. Пока останки умершего императора везли по железнодорожным путям в Санкт-Петербург, по параллельным путям катились поезда с еврейскими беженцами из Ялты, несущиеся к черте оседлости.

Таков был символический финал царствования Александра III. который длился четырнадцать лет. Начавшись погромами, закончилось изгнанием. Замученный народ стоял на пороге нового царствования с немым вопросом на устах: «Что дальше?»

Конец истории евреев в России и Польше. Том II, С. М. Дубнов

ГЛАВА XXXI ПРИСОЕДИНЕНИЕ НИКОЛАЯ II.

1. Продолжение политики угнетения

В течение XIX века каждая смена престола в России сопровождалась сменой политики. Каждое новое правление составляло, по крайней мере в начале своего существования, противоположность тому, которое ему предшествовало. Царствование Александра I. и Александра II. отмечен отход в сторону либерализма; те из Николая I. и Александра III. были возвратом к идеям реакции. В соответствии с этим историческим графиком Александр III. должен был сопровождаться государь либеральных тенденций. Но в данном случае оптимистические ожидания, с которыми встретили нового правителя как его русские, так и его еврейские подданные, были обречены на разочарование. Правление Николая II. оказался самым мрачным и самым реакционным из всех. Человек с ограниченным интеллектом, он пытался играть роль неограниченного самодержца, в слепой ярости борясь против дела свободы.

Эта реакционная тенденция обнаружилась в самом начале нового царствования. В течение первых месяцев после воцарения Николая II. на престол — с ноября 1894 г. по январь 1895 г. — либеральные земские собрания девяти правительств, представляя адреса лояльности новому царю, были достаточно смелы, чтобы выразить надежду, что он в конце концов пригласит представителей этим автономным учреждениям участвовать в законодательных актах правительства. Эта первая робкая просьба о конституционных правах встретила резкий и неуклюжий отпор. В своем ответе депутации дворянства, земств и муниципалитетов, явившейся в Зимний дворец 17 января 1895 года для передачи ему приветствия русского народа, царь сказал следующее:

В некоторых земских собраниях за последнее время раздаются голоса людей, увлеченных нелепыми заблуждениями относительно участия представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть знают все, что принцип самодержавия я буду хранить так же твердо и бескомпромиссно, как его охранял мой незабвенный покойный родитель.

Этой завуалированной угрозы было достаточно, чтобы запугать малодушных конституционалистов. Все чувствовали, что самодержавный режим еще прочно укоренился и что старая конституция «принудительной безопасности» — эта хартия привилегий, дарованных полиции в ущерб народу, — еще не поколеблена. Надежда на превращение России из государства, основанного на грубой силе, в политический организм, основанный на законе и порядке, рухнула.