История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III

Несколько лет спустя и это новое миссионерское устройство было заброшено. Тлетворная атмосфера, окружавшая в то время русско-еврейскую жизнь, могла лишь породить эти ядовитые наросты «религиозной реформы». Ибо благотворные семена такой реформы должны были увянуть после краха идеалов, служивших путеводной звездой в период «просвещения».

ГЛАВА XXVI РАСШИРЕНИЕ ЕВРЕЙСКОЙ ИНВАЛИДНОСТИ

1. КОМИССИЯ ПАЛЕНА И НОВЫЕ СХЕМЫ УГНЕТИЯ

«Временные правила» от 3 мая 1882 г. были приняты, так сказать, как чрезвычайная «военная мера», выходящая за рамки обычного русла законодательного действия. Тем не менее российское правительство не могло не понимать, что рано или поздно оно будет вынуждено принять обычную правовую процедуру и поставить еврейский вопрос перед высшим судом страны, Государственным советом. Для этого случая необходимо было подготовить материалы несколько лучшего качества, чем те, которые производились «губернаторскими комиссиями» и «Центральным еврейским комитетом», обязанными своим существованием Игнатьеву, составлявшими неотъемлемую часть всеобщего антиеврейского движения. политика уволенного министра. Еще до обнародования «Временных правил» Совет министров обратил внимание царя на необходимость назначения особой «высокой комиссии» для рассмотрения еврейского вопроса и разработки юридических мер для представления в Государственный совет.

Это предложение было осуществлено 4 февраля 1883 г., когда был издан высочайший указ, призывавший образовать «Высокую комиссию для пересмотра действующих законов о евреях».

Председательство в Комиссии было возложено сначала на Макова, бывшего министра внутренних дел, а после его безвременной кончины на графа Палена, бывшего министра юстиции, который руководил работой Комиссии в течение пяти лет ее существования. отсюда ее популярное название «Комиссия Палена», В состав Комиссии входили шесть должностных лиц, представляющих различные департаменты Министерства внутренних дел, и по одному должностному лицу от каждого из министерств финансов, юстиции, народного просвещения, Crown Domains и Foreign Affairs, и, наконец, нескольких экспертов, с которыми небрежно консультировались.

Новый бюрократический орган не получил определенных указаний относительно срока, в течение которого он должен завершить свою работу.

Очевидно, ему дали понять, что порученная ему работа вполне может позволить себе подождать. Первое заседание Верховной комиссии состоялось ровно через десять месяцев после ее официального назначения царем, и ее дела шли черепашьими темпами, окруженные загадочной атмосферой, характерной для русского чиновничества. В течение нескольких лет Верховной комиссии приходилось пробираться через печальное наследство почивших «губернаторских комиссий», представленных грудами бумаг с самыми фантастическими проектами решения еврейского вопроса, стремясь привести эти материалы в какую-то систему. Он также получил ряд меморандумов по еврейскому вопросу от посторонних, в том числе от общественно настроенных евреев, которые в большинстве случаев использовали барона Горация Гюнцбурга в качестве своего посредника — меморандумы, которые стремились поставить различные аспекты вопроса в их правильная перспектива. После четырех лет, потраченных на изучение материала, Комиссия взялась сформулировать свои собственные выводы, но по причинам, которые станут очевидными позже, эти выводы так и не были оформлены в виде юридических положений.

В то время как Верховная комиссия усердно занималась «пересмотром действующих законов о евреях», иными словами, повторяла сизифову задачу, от которой в прошлом отказались десятки подобных бюрократических образований, политика, делающая жизнь евреев невыносимой путем введения бесконечных разновидностей новых правовых ограничений. Эти ограничения вообще принимались «вне закона», т. е. без предварительного представления их в Государственный совет; они просто вносились в качестве предложений в Совет министров и, после принятия последним, получали юридическую санкцию посредством ратификации царем. Не дожидаясь результатов пересмотра еврейского законодательства, которое оно само предприняло, русское правительство с энтузиазмом приступило к делу создания новых цепей для несчастного еврейского народа. В течение ряда лет Верховная комиссия была не более чем прикрытием для прикрытия этих жестоких экспериментов властей, стоящих у руля государства. В то самое время, когда министерские чиновники, служившие в Верховной комиссии, предавались отвлеченным рассуждениям о еврейском вопросе и изобретали различные методы его решения, Совет министров предвосхитил это решение в духе оголтелого антисемитизма и тотчас же дать ему эффект в конкретной жизни.