История Европы. Том 1. Древняя Европа

Кризис классического рабовладельческого способа производства, признаки которого стали проявляться в старых рабовладельческих районах Италии уже в середине I в., через столетие стал сказываться и в других областях западных провинций с наиболее развитым рабством. Производительность рабского труда если и не падала абсолютно, то уже не соответствовала растущим потребностям, главным образом в наличных деньгах, которые были необходимы декурионам, магистратам, патронам коллегий для расходов на нужды города. На них уходила значительная часть прибавочного продукта; отказаться же от этих затрат значило нарушить основной принцип античной гражданской общины — принцип «геометрического равенства».

Между тем прибавочный продукт вообще уменьшился: часть его шла на содержание администрации вилл, часть на попытки как-то заинтересовать рабов, так что на улучшение и расширение хозяйства оставалось немного. Как уже неоднократно отмечалось в литературе, готовые изделия как в сельском хозяйстве (например, мука по сравнению с зерном), так и в ремесле (изделия из металла по сравнению с его стоимостью) стоили гораздо дороже сырья, что говорит о низкой производительности труда и его дороговизне. Удешевить продукцию можно было, или усилив эксплуатацию рабов, или введя механизацию труда, но и то и другое было невозможно. Не говоря уже о том, что чрезмерная эксплуатация рабов ускорила бы их амортизацию и потребовала бы дополнительных затрат на покупку или обучение новых, ее исключала и политика императоров II в. Идя по пути, намеченному Августом, опасаясь выступлений рабов или их бегства, они, с одной стороны, расширяли действие Силанианского сенатус-консульта (он был распространен на малолетних рабов, затем на отпущенников убитого) и принимали меры по отысканию беглых, с другой стороны, все более ограничивали самоуправство господ, все чаще превращая рабов в подданных государства. Теперь уже ни муниципальный магистрат, ни господин не могли приговорить раба к вечным оковам, ссылке в рудники, сдаче в гладиаторы, казни. Если раб совершал преступление, требовавшее такой кары, ее мог назначить только суд. Запрещены были эргастульг, подтверждено и упрочено право рабов, страдавших от плохого обращения, жестокости, чрезмерного труда, прибегать под защиту императорских статуй и требовать, чтобы их продали другим господам.

Укреплялись права рабов на пекулии: господин потерял право расплачиваться с долгами за счет пекулиев рабов, был признан действительным долг господина рабу, а если раб был должен господину, тот не мог отобрать его пекулий, а имел преимущественное право перед другими заимодавцами раба. В общей форме было сформулировано положение, согласно которому раб, хотя и не может быть юридическим собственником, «держит» по естественному праву и может передавать и отчуждать свое держание. Законность браков рабов не признавалась, но фактически их семейные связи были настолько приняты во внимание, что запрещалось разрозненно продавать членов одной семьи, а юристы даже рассматривали казусы, возникающие в связи с приданым, принесенным рабыней своему мужу-рабу. Всячески поощрялись манумиссии, и когда шло разбирательство о статусе человека, было предписано в сомнительных случаях всегда отдавать предпочтение признанию его свободным (принцип favor libertatis). Всякие препятствия к освобождению раба устранялись (например, если он получал свободу по завещанию, признанному недействительным), и было установлено, что раз данная свобода, хотя бы и неправильно, не может быть отнята. Законы охраняли и отпущенников от чрезмерных требований патронов, особенно если отпущенники были богаты, вели собственные дела, получали «право кольца» (т.е. право носить золотое кольцо, что приравнивало отпущенника к римскому всаднику).

Эти меры призваны были обеспечивать безопасность господствующего класса в целом, но отдельные его представители, практически утратив возможность прибегать к мерам устрашения, должны были все более использовать меры поощрения и не повышать норму эксплуатации.