История фашизма в Западной Европе

13 февраля 1934 г. Национальный совет XOHС принял решение о слиянии с фалангой. Само слияние произошло 4 марта того же года, объединенная партия стала называться «Испанская фаланга и ХОНС». Все эмблемы, изобретенные в свое время Ледесмой, были официально приняты новой организацией: красно-черный флаг, знак ярма и стрел, девизы «Арриба» и др. Билет с номером первым был, по предложению Примо де Ривера, выдан Ледесме Рамосу[793]. Вновь созданную организацию возглавлял триумвират — X. А. Примо де Ривера, Р. де Альда, Р. Ледесма Рамос. Цели и методы «Испанской фаланги и ХОНС» были опубликованы в апрельском номере журнала ХОНС и определялись следующим образом: «Единение родины. Прямое действие. Антимарксизм. Антипарламентаризм». И, наконец, весьма туманное намерение произвести «экономическую революцию, которая даст избавление крестьянам, рабочим и всем мелким производителям»[794].

Но «идиллия» продолжалась недолго. Среди руководителей объединенной фаланги не было полного единомыслия. Псевдорадикальная и антиклерикальная фразеология бывших лидеров ХОНС не встречала одобрения у Примо де Ривера. Для многих бывших хонсистов, выходцев из мелкобуржуазных и люмпенпролетарских слоев, новая фаланга представлялась «чрезмерно насыщенной «сеньоритос» (барчуками)». Примечательно, что именно социальный состав фаланги, особенно окружение Примо де Ривера, вызывал недоверие к фашистскому движению в Испании даже у Хиль Роблеса. В статье, опубликованной в «Эль Эральдо де Мадрид», он заявил, что «не верит в фашизм, по крайней мере в то, что сегодня хотят ... представить как фашизм. Фашизм ни в Испании, ни в каком-либо другом месте не должен привлекать к себе сеньоритос... Сеньоритос не смогут никогда ничего сделать»[795].

Монархисты — сторонники свергнутого короля Альфонса XIII — проявили к фаланге больше интереса. Известный летчик — монархист X. Ансальдо[796] даже вступил в фалангу и вместе с Р. де Альда, участником одного из первых перелетов из Испании в Южную Америку, создал фалангистскую милицию. Очень скоро выяснилось, что многие видные монархисты рассматривали фалангу не более как послушное орудие в их грядущей вооруженной борьбе с республикой, и создаваемым Ансальдо отрядам отводилась в этой борьбе определенная, но все же вспомогательная роль[797].

Примо де Ривера был решительным сторонником кровавого террора. Ему принадлежит получившее широкую огласку высказывание: «Нам не нужно иной диалектики, кроме диалектики кулака и пистолета»[798]. Достоверно известно, что он активно скупал оружие, и оно отнюдь не оставалось без употребления: на совести Примо де Ривера и его последователей уже к 1933—1934 гг. было немало кровавых преступлений.

Примо де Ривера не имел ничего против штурмовых отрядов фаланги, но ему не нравились планы истинных властителей Испании — воротил финансового капитала и латифундистов — отвести фалангистам второстепенную роль боевиков реакции, а затем лишить их политической власти.

Именно нежеланием смириться с отводимой фаланге вспомогательной ролью объясняется отсутствие ощутимого результата встречи X. А. Примо де Ривера с Кальво Сотело, тесно связанным с финансовым миром Испании, в Париже в марте 1934 г. Скудость денежных субсидий фалангистам, оказываемых время от времени деятелями испанского финансового мира, в первую очередь банкирами-традиционалистами Бильбао, мультимиллионером Хуаном Марчем и маркизом Элиседа, также объясняется второстепенной ролью фаланги. Этих субсидий едва хватало на приобретение оружия и экипировку, издание пропагандистской литературы, оплату налогов[799].

В августе 1934 г. Примо де Ривера заключил с Гойкоэчеа пакт и принял на себя обязательство не нападать на «Испанское возрождение», а монархисты, в свою очередь, — «уважать фалангу»[800].

В мае 1934 г. Примо де Ривера отправился в нацистский Берлин. Историк испанского фашизма С. Пейн, ссылаясь на воспоминания «ветеранов» фаланги, утверждает, что Хосе Антонио не понравились в Германии ни язык (имеется в виду стиль пропаганды), ни народ, ни национал-социалистская партия, которую он назвал «дурно демагогичной»[801]. Однако именно вскоре после посещения Берлина Примо де Ривера порвал с теми фалангистами, которые хотели ограничить функции фаланги только «боевыми» действиями против рабочих, оставляя поле битвы за власть другим правым силам. Сын диктатора уверовал в возможность завоевания фалангистами абсолютной власти в стране.

К 1933 г. обстановка в стране стала тревожной. Успех, достигнутый левыми республиканцами и социалистами в деле консолидации демократической республики, был односторонен и непрочен. Не были осуществлены коренные социально-экономические преобразования. Правые реакционные силы вступили на путь открытой борьбы с республиканцами, спекулируя на трудностях, переживаемых Испанией, а организации рабочего класса — основного защитника республики — находились в состоянии глубокого раскола.