История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I

В «Законах» отношение Платона к искусству становится более благосклонным, хотя его метафизические взгляды остались прежними. Говоря о том, что совершенство музыки нельзя оценивать лишь той степенью удовольствия, которую она доставляет, Платон добавляет, что единственной музыкой, которая обладает истинным совершенством, является музыка, «имитирующая благо»⁹. И снова: «Тот, кто хочет найти наилучшие песни и музыку, должен искать не среди того, что доставляет удовольствие, а среди того, что истинно, а истинная имитация, как мы уже убедились, представляет собой точное воспроизведение подлинника в отношении величины и качества»¹⁰. Как мы видим, Платон по–прежнему убежден, что музыка – это имитация («любой согласится со мной, что все музыкальные композиции – это имитация и воспроизведение»), но признает, что имитация может быть «истинной», если точно воспроизводит своими средствами выражения образец. Он готов включить музыку и искусство в государство не только для целей образования, но и в качестве «невинного удовольствия», но он по–прежнему придерживается взгляда на искусство как на имитацию, а то, что это был слишком узкий и буквалистский взгляд, ясно всякому, кто прочел книгу 2 «Законов». (Хотя следует признать, я думаю, что, считая музыку имитацией, мы расширяем это понятие за счет включения в него символизма. Идея же о том, что музыка – это имитация, встречается как в «Государстве», так и в «Законах».) Исходя из этой идеи Платон сформулировал требования, которым должен отвечать хороший критик. Таким критиком может стать только тот, кто: а) знает, какой образец имитирует тот или иной вид искусства; b) знает, правильно ли он воспроизведен или нет; и с) знает, хорошо ли он воспроизведен в словах, мелодиях и ритмах.

Следует отметить, что теория искусства как имитации подразумевает, что искусство для Платона имело свою собственную область. В то время как έπιστήμη связано с областью идеального, а δόςα – с восприятием чувственных объектов, είκασία связана с областью воображаемого. Произведение искусства – это продукт воображения и воздействует на эмоциональную сферу человека. Не следует думать, что, считая искусство имитацией, Платон требовал от него обязательного фотографического воспроизведения, несмотря на то что его слова об «истинной» имитации можно понять именно в этом смысле. С одной стороны, природный объект – это не фотографическая копия Идеи, поскольку Идея относится к одной области, а чувственный объект – к другой. По аналогии мы можем сделать вывод, что произведение искусства не обязательно должно точно воспроизводить объект. Это плод творческого воображения. Опять–таки, помня о том, что Платон считал имитацией и музыку, очень трудно, как я уже говорил, согласиться с тем, что имитация означает простое фотографическое воспроизведение. Ее скорее можно назвать символизмом, порождаемым воображением, и именно поэтому мы не можем сказать о ней, что она истинна или ложна. Музыка полна символизма и несет в себе очарование красоты, которое воздействует на эмоции человека.

Эмоции людей могут быть разными – одни полезны, другие вредны. Поэтому решать, какие виды искусства можно оставить, а какие – исключить, должен Разум. Тот же факт, что Платон в «Законах» допускает существование в своем государстве отдельных видов искусства, говорит о том, что искусство занимает определенное место в жизни человека и его нельзя заменить ничем иным. Может быть, оно порождает не самые возвышенные чувства, но оно затрагивает душу. Этот вывод следует из отрывка, в котором Платон, говоря о стереотипном характере египетского искусства, замечает, что, «если человек услышит где–нибудь естественные мелодии, он должен, не сомневаясь ни минуты, записать их в общепринятом виде»¹¹. Следует, однако, признать, что Платон не осознавал, а если и осознавал, то нигде открыто этого не показывал, что эстетическое восприятие имеет специфически беспристрастный характер. Его гораздо больше интересуют образовательный и моральный аспекты искусства, которые не имеют отношения к эстетическому восприятию, как таковому, но которые тем не менее существуют и должны учитываться теми, кто, подобно Платону, ценит моральное совершенство выше восприимчивости к красоте.