История философии краткие очерки

Иррациональная свобода первична. Она коренится в «ничто», из которого Бог сотворил мир. Бердяев писал, что свобода не создается Богом, она коренится в Ничто. И Бог не обладает властью над свободой. Он всемогущ лишь над сотворенным миром, а над небытием у него нет власти. Бердяев утверждает также, что Бог не творит воли, имеющейся у высших существ. Он лишь помогает в наполнении воли добром. Тогда, по Бердяеву, получается, что, не творя свободу, Бог не становится ответственным за мировое зло. И лишь отпадание от Бога дает своим результатом зло. Волевые действия, имеющие целью возвышение над Богом, рождают зло. Сказанное Бердяевым означает простую истину: соблюдайте запрет, не покушайтесь на власть над царствием Божием, и тогда даровано будет людям спасение в добре. Наш философ – это апологет высшей власти и правильного порядка в мире. Такой же позиции придерживались всегда идеологи от религии, когда утверждали божественную природу высшей власти земных правителей. До конца природу вселенского зла Бердяев не разрешил, оставив его в области непостижимой тайны (см. его книгу «Опыт эсхатологической метафизики»).

Говоря о рациональной свободе, Н. Бердяев имеет в виду подчинение моральному закону, выбор, осуществляемый человеком в пользу добродетельного поведения и жизни. Но моральное начало всегда соседствует у людей с грехопадением. Здесь проявляется трагизм рациональной свободы. Чтобы спасти человеческий мир от распада через греховность, Бог появляется в ипостаси Искупителя, в личности Бога-Сына. С этого момента свобода существует как любовь Бога. Любовь становится источником отвращения от зла и от рабства перед злом.

По Бердяеву, через любовь просвечивает духовная свобода. Она связана с распространением христианской любви и ведет к формированию нового человека. Человек становится личностью, ибо обретает свободу духа, руководствуется Божественным духом по любви, без насилия. К такому же благотворному результату, считал Н. Бердяев, ведет творчество. Развивая божественную способность творчества, мы способны нести в мир одухотворенное начало и свободу, а также противостоять высшим материальным ценностям, вещизму, социализму, который обещал материальное благополучие, и т.п.

Н. Бердяев стоял в оппозиции к системосозидающей философии и к изощренной методологии. Он высказывался против ориентации последней на самообоснование и рационализирование. Такая философия, полагал Н. Бердяев, не отвечает запросам личности. Напротив, персональная философия, которую защищал он сам, ставит в центр внимания интимность личности, видит ее трагизм, крушение надежд, ужас судьбы индивида. Н. Бердяев подчеркивал, что прогресс и внешнее благополучие не касаются личной судьбы. Объективированный смысл прогресса зачастую несоизмерим с тем, что имеет смысл для отдельного человека.

История у Бердяева – трагический процесс, грандиозный и непредвидимый; в него вовлечены личные воли и стихийные массы, взаимодействующие с силами добра и зла. Носители этих сил испытывают идейные внушения. Однако люди делают личный выбор, и в конце концов возникает организованное человеческое поведение, рождается цепь исторических событий. Без личностного начала история не существует. В этом Н. Бердяев, конечно, прав. Но он все-таки умалял роль массового начала в истории.

Теперь остановимся на советском периоде развития философии. Он характеризуется господством философии марксизма-ленинизма, пустившей в нашей стране глубокие корни. Это было время, когда философов почти насильно одевали в государственные мундиры, когда совершалось публичное избиение, моральная травля людей, сохранявших признаки свободомыслия. Длительное время в стране шла непрерывная «зачистка» философских кадров, реализовалась политика выращивания «стерильных философов», не замеченных в нелояльности к марксизму-ленинизму. В конце концов, наступило время, когда в стране остался только один философ. Им был Иосиф Сталин. Все остальные обязывались комментировать работы Сталина или избрать себе другое, нефилософское поприще. Ситуация начала меняться после смерти Сталина, но медленно, с рецидивами репрессивных мер против братьев-философов.

К сожалению, за все эти трудные советские годы русская философия во многом теряла свой национальный колорит, утрачивала исторические корни, не подпитывалась духовными контактами с зарубежной русской философской мыслью. Она превратилась в идеологический и политический придаток новой государственной власти. Развитие нашей внутренней философии было упаковано в жестко обозначенные рамки догматизированного марксизма-ленинизма.