История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Ницше видит в болезни точку зрения на здоровье, а в здоровье — точку зрения на болезнь. От здоровья к болезни, от болезни к здоровью — сама эта подвижность позволяет отнести его к типически здоровому человеку. Но как только эта подвижность изменяет Ницше, когда у него уже нет более здоровья для того, чтобы делать болезнь точкой зрения на здоровье, наступает помешательство, безумие. И действительно, надо было быть безумным Ницше[1543], чтобы во весь голос открыто возвести всему христианскому миру о великой «переоценке ценностей», к которой он шел последовательно и упорно, начиная с «Рождения трагедии…» (1872) и заканчивая «Волей к власти» (издана посмертно в 1901 г.)

С этой последней работой Ницше связано третье обстоятельство, которое никоим образом не следует упускать из виду для адекватного истолкования его философии. Подготовленная к изданию на основе незавершенных рукописей, которые представляли собой разнообразные планы будущей работы, множество заметок, сестрой философа Элизабет Фёр- стер-Ницше, «Воля к власти» оказалась самой скандальной и противоречивой книгой философа-пророка. Эта книга определила на долгие годы участь ницшеанства, а именно: осуществив его псевдоидеологизацию, национал-социализм поставил его себе на службу[1544]. И хотя подлинность некоторых фрагментов этой книги вызывает сомнение, — их фальсификации[1545] сестрой философа не осталась незамеченной ницшеведамй — у нас всё же нет достаточных оснований сомневаться в авторстве Ницше, как это делает, например, Ж. Делёз, однозначно утверждающий, что «Воля к власти» не является книгой Ницше[1546]. Я же полагаю, что ее следует рассматривать скорее как своеобразный итог его философского «бунта», заявленного им впервые уже в «Рождении трагедии…».

Учитывая это обстоятельство, мне представляется необходимым для адекватного прочтения Ницше, в том числе и «Воли к власти», осуществлять его в контексте всех работ, как самых ранних: «Рождение трагедии…», I «Несвоевременные размышления», «Человеческое, слишком человеческое», так и работ рокового 1888 года: «Казус Вагнер», «Сумерки идолов», «Антихристианин», «Ницше против Вагнера», «Ессе Homo» (из этих пяти к работ лишь небольшое сочинение «Казус Вагнер» было опубликовано до !' помешательства Ницше). Разумеется, вырванные из контекста всей фило- [Софии Ницше те или иные его идеи могут быть интерпретированы, как и; мысли всякого другого мыслителя, как угодно, что собственно и проделали | его «благодетели» в лице, прежде всего, «любимой сестры» и «единомыш- I ленницы» Элизабет Фёрстер-Ницше, поставившей перед собой задачу со- | творить из своего брата — низвергателя всех кумиров — нового кумира столь ненавистной ему немецкой нации.

L 11.5.2.1. Проклятие христианству

После таких предварительных замечаний можно переходить к реконструкции ницшеанства. Как мне представляется, ключ к нему следует искать, прежде всего, в отношении Ницше к христианству, ибо последнее оказывается у философа «рогатых проблем» своеобразной призмой, через которую преломляется его миросозерцание. Свое проклятие христианству Ницше выразил со всей характерной для него язвительностью и дерзновенностью в «Антихристианине» (1888).

Однако антихристианские мотивы, правда, в скрытой форме, можно обнаружить уже в его первой книге «Рождении трагедии…», главной идеей которой является положение, что «существование мира (пронизанного страданием. — И. Ш.) может быть оправдано лишь как эстетический феномен»[1547]: только красота оправдывает мир, жизнь же всегда остается неправой, ибо она подрывается силой разума, разумности. Уже этим положением Ницше утверждает метафизическую деятельность человека, определяемую не моралью, а искусством.

Трудно найти чисто эстетическому истолкованию и оправданию мира более разительную антитезу, чем христианское учение, которое есть и хочет быть лишь моральным и своими абсолютными мерками отталкивает искусство в область лжи, т. е. проклинает, осуждает его. За этим враждебным отношением христианства к искусству Ницше ощущает враждебность к жизни, отвращение к ней. На моральную, в сущности, христианскую, жизнь Ницше со всей мощью обрушивает свой заступнический инстинкт жизни, действительное имя которому Дионис как абсолютное воплощение имени Антихриста. Правда, не только Антихриста. Дионис находится в оппозиции и Апполона, и Сократа, но родственен Ариадне и Заратустре. Именно в сопоставлении с ними наиболее полно раскрывается образ Диониса-Ницше.