История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Реконструкцию фрейдовской версии психоанализа, именуемой обычно классической, начну с вопроса о предыстории возникновения психоаналитических идей. Как известно, теория психоанализа — это учение о бессознательном, истоки которого восходят к древности. В рамках восточной традиции, в частности древнеиндийской философии, признавалось существование «неразумной души», «неразумной жизни», неподвластной чувствам.

В европейской традиции о неосознанном знании говорил Платон, а в XVII-XVIII столетиях в философии на передний план была выдвинута 4 проблема природы психики. В частности, был поставлен вопрос о том, следует ли рассматривать человеческую психику как наделенную только сознанием, или часть процессов, происходящих бессознательно, следует н вынести за пределы человеческой психики? Как известно, глава класси- ! ческого рационализма Р. Декарт своей максимой «я мыслю — я сущест- ^ вую» провозгласил тождество сознательного и психического, которое сыграло решающую роль для всего последующего развития антропологических наук.

| Однако уже последователь рационализма Декарта Б. Спиноза высту- I пил против абсолютизации власти разумного начала в человеке. Так, нидерландский философ полагал, что «люди скорее следуют руководству ■ слепого желания, чем разума; и потому естественная мощь, или право [людей, должно определяться не разумом, но тем влечением, которое опре- I деляет их к действию и которым они стремятся сохранить себя»[1754].

Другой новоевропейский философ Д. Юм прельщал своей психологи- | ческой теорией и гносеологией, согласно которой, «разум есть и должен: быть лишь рабом аффектов и не может претендовать на какую-либо другую должность, кроме служения и послушания им»[1755]. Идею существования «смутных» ощущений, восприятий, лишенных свойств сознательности и разумности, отстаивал основатель новоевропейской эмпирической традиции Дж. Локк. О «неотчетливых восприятиях», «бессознательных страданиях» говорил Г. В. Лейбниц, согласно которому «мы в самих себе можем наблюдать такое состояние, в котором мы ни о чем не помним и не имеем ни одного ясного восприятия… И так как, однако, придя в себя из бессознательного состояния, мы сознаем наши восприятия, то последние необходимо должны были существовать и непосредственно перед тем, хотя бы мы и вовсе не сознавали их… Отсюда видно, что если бы в наших представлениях не было ничего ясного…, то мы постоянно находились бы в бессознательном состоянии»[1756].

В том же русле обсуждается проблема бессознательного и великим кёнигсбергцем. Так, в работе «Антропология с прагматической точки зрения» И. Кант проводит различие между смутными и ясными представлениями на том основании, что «мы ведь можем опосредствованно сознавать, что имеем представление, хотя непосредственно и не сознаем его»[1757]. Эта сфера неосознаваемых нами смутных представлений столь неизмеримо велика по сравнению с открытыми сознанию ясными представлениями, что «на большой карте нашей души освещены лишь немногие места, — может внушить нам восхищение перед нашим собственным существом…»[1758]

«Ученик» Канта И. Г, Фихте, вопреки сложившейся новоевропейской традиции, рассматривает бессознательное в качестве первоосновы человеческого бытия, исходного материала, из которого возникает сознание. «Человеческий дух, — по словам Фихте, — ведут первоначально смутные чувства»[1759].

В том же направлен™ осмысливает проблему бессознательного и другой видный представитель немецкой классической философии — Ф. В. Й. Шеллинг. Сознательной, свободно определяющей деятельности он противопоставляет деятельность бессознательную, «посредством которой… совершенно непроизвольно и, быть может, даже помимо воли действующего возникает нечто такое, что он сам своим волением никогда бы не мог осуществить»[1760]. Это объективное воление и есть бессознательно творящая природа, которая, проходя через различные ступени, приходит к сознательности. Для Шеллинга бессознательное является порождающим началом, творящим мир, в котором господствует бессознательная закономерность.

В таком понимании бессознательное оказывается вездесущим: оно пронизывает собой не только жизнедеятельность человека, но и все потусторонние сферы мира, принадлежит к сфере «мирового духа», который «для сознания разделяется на сознательное и бессознательное…, сам же в недоступном свете своей обители есть вечное тождество и вечная основа гармонии между тем и другим»[1761] [1762]. Таким образом, именно в Абсолюте достигается тождество бессознательного и сознания, «снимаются» все противоречия между ними.