История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

«Сверх-Я» — это особая инстанция внутри «Я», функцией которой является совесть. И хотя «Сверх-Я» — инстанция в «Я», всё же Фрейд считает I ее самостоятельной инстанцией, ибо «Сверх-Я» как совесть противопоставляется и отделяется от «Я», имеет собственные намерения и черпает свою энергию скорее из не «Я», а «Оно». «Сверх-Я» представляет собой и требование морали.

Образование «Сверх-Я», т. е. возникновение совести, Фрейд выводит из противопоставления его детской сексуальной жизни. Поскольку, по мнению мэтра психоанализа, маленький ребенок аморален, у него нет внутренних тормозов против стремления к удовольствию, то эту роль позднее берет на себя сначала внешняя сила в виде родительского авторитета. Родительское влияние на ребенка основано на проявлениях знаков любви и угрозах наказаниями, которые сами по себе должны вызывать страх. Этот реальный страх является предшественником более позднего * страха совести. Только впоследствии образуется вторичная ситуация, когда внешнее сдерживание уходит вовнутрь. Тогда на место родительской инстанции появляется «Сверх-Я», которое точно так же наблюдает за «Я», руководит им и угрожает ему, как раньше это делали родители в отношении ребенка.

Трансформация родительского отношения в «Сверх-Я» осуществляется на основе идентификации, т. е. уподобления «Я» чужому «Я». Так, мальчик идентифицирует себя с отцом, он хочет быть, как отец. Введение в действие «Сверх-Я» Фрейд описывает как удачный случай идентификации с родительской инстанцией. Это новообразование «Сверх-Я» теснейшим образом связано с судьбой Эдипова комплекса. С устранением последнего ребенок отказывается от интенсивной привязанности к родителям. Для компенсации этой утраты значительно усиливаются давно имевшиеся идентификации с родителями, которые заменяются «Сверх-Я». В процессе развития на «Сверх-Я» влияют также те лица, которые заместили родителей, т. е. воспитатели, учителя, авторитеты.

Кроме того, что «Сверх-Я» персонифицирует совесть, оно является также носителем «Я-Идеала», с которым «Я» соизмеряет себя, к которому оно стремится. Этот «Я-Идеал» есть отражение старого представления о родителях, выражение восхищения их совершенством, которое им ребенок тогда приписывал.

Из рассуждений о возникновении «Сверх-Я» Фрейд заключает, что оно обусловлено длительной зависимостью ребенка от своих родителей и Эдиповым комплексом, которые внутренне связаны между собой. «Сверх- Я» оказывается в конечном итоге представителем всех моральных ограничений, поборником стремления к совершенствованию.

Предлагая новую модель психики, Фрейд не довольствовался лишь описанием ее структуры. Очень важным в этом плане оказался его динамический подход к ней, который позволил ему вскрыть сложный механизм взаимодействия между основными составляющими психики. Широко известна аналогия, которую Фрейд использовал для выражения этого взаимодействия: «В своем отношении к „Оно“ оно („Я“. — И. Ш.) похоже на всадника, который должен обуздать превосходящего его по силе коня; разница в том, что всадник пытается сделать это собственными силами, а „Я“ — заимствованными. Если всадник не хочет расстаться с конем, то ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда конь хочет; так и „Я“ превращает волю „Оно“ в действие, как будто бы это была его собственная воля»[1784].

Уже из этой аналогии видно, что определяющим в человеческой психике является бессознательное. Как уже отмечалось выше, в динамическом отношении «Я» и «Сверх-Я» отчасти также являются бессознательными. Самым зависимым среди составляющих психики оказывается «Я», которое служит трем строгим властелинам, стараясь привести их притязания и требования в согласие между собой. Этими тремя тиранами являются: внешний мир, «Сверх-Я» и «Оно».

В этих соотноешниях «Сверх-Я» оказывается независимым от сознательного «Я» и тесно связано с бессознательным «Оно». Самым несчастным существом в этих соотношениях является «Я», которое страдает от угроз, исходящих из внешнего мира, либидо «Оно» и суровости «Сверх-Я». В качестве пограничного существа «Я» хочет быть посредником между миром и «Оно», хочет сделать «Оно» уступчивым в отношении мира. «Я» предлагает «Оно» в качестве объекта либидо — самое себя, а его либидо хочет направить на себя. Оно не только прмощник «Оно», но и его покорный слуга, добивающийся любви своего господина. Где только возможно, «Я» старается остаться в добром согласии с «Оно» и покрывает его бессознательное поведение своими предсознательными рационализациями. Вследствие своего серединного положения между «Оно» и реальностью, «Я» слишком часто поддается искушению стать угодливым и лживым.