История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 3: философия XIX — XX в.

Школа Всеобщего синтеза представлена Фан Дунмэем (1899—1977) и его последователями, расценивающими китайскую философию как уникальный тип трансцендентально-имманентной метафизики, а потому склонными к синтезу с теми западными философскими идеями, которые созвучны китайскому пониманию бытия и человеческой природы.

Последователи Современного неоконфуцианского синтеза (Тан Цзюньи, Моу Цзунсань и др.) акцентируют элементы трансцендентализма в китайском духовном наследии и пытаются найти основания для развития научного знания в субъективном опыте. Из западной философии наиболее привлекателен для данной школы немецкий идеализм, прежде всего кантовский трансцендентализм, а также гегелевская феноменология духа.

Наконец, адепты школы Китайского схоластического синтеза (У Цзинсюй, Ло Гуан) попытались сочетать китайские философские идеи с томизмом, усматривая связь или сходство, например, конфуцианских концепций “мандата Неба” (тянь-мин), человеческой природы (жэнь-син), обучения (цзя-хуа) с понятиями “вечного закона”, “естественного закона” и “позитивного закона” в христианской схоластической философии.

Новая политическая ситуация, связанная с началом экономических реформ, которая стала складываться в Китае с 80-х годов, позволила вновь заявить о себе тенденции к синтезу культур. Так появилась концепция “синтетического творения”, главным теоретиком которой выступил Цзан Дайнань. Он призвал отказаться от “жесткого осевого мышления”, т. е. от идеи взаимного антогонизма китайской и западной духовных традиций. Мы должны, по словам Цзан Дайнаня, вступить на путь конвергенции китайской и западной культур, на путь их синтезирования.

Несмотря на все призывы к синтезу, попытки его реализации до сих пор фактически свелись к трансляции философских идей собственной традиции на язык западной философии. Это, с одной стороны, открывает и делает “восточную” традицию доступной внешнему миру, не ограниченному культурно-цивилизационными пределами, тем самым способствуя складыванию некоего общего языка, необходимого для взаимопонимания. С другой стороны, использование различных философских языков оказывается благотворным не только для более полного выражения, но и для раскрытия различных культурных опытов, стимулируя тем самым процесс развития философствования как такового.

ВЛИЯНИЕ ПРОТЕСТАНТСКОЙ ПАРАДИГМЫ НА ВОСТОКЕ

Западную философию можно усвоить посредством восприятия соответствующих парадигм. Глубочайшее воздействие на развитие философской мысли Востока оказала философская парадигма европейского позднего средневековья, эпохи перехода от феодализма к буржуазным формам общежития и мировоззрения, сходной с состоянием восточных обществ XX в. Сходной, но тем не менее во многом и отличной. Время на Востоке будто спрессовалось: в одном XX в. вместились одновременно приметы Возрождения и Реформации. Отчасти это объясняется тем, что традиционные уклады не изживали себя изнутри, а рушились под мощным воздействием внедряемых метрополиями форм капиталистического хозяйствования. Эти привнесенные порядки, осознание отставания от западных стандартов развития и необходимости ускоренного преодоления губительного разрыва, побуждали к поиску этической мотивации для адаптации к новой ситуации и дальнейшему продвижению по пути капиталистического развития. В этих условиях особую значимость приобрела протестантская парадигма.

Подобно тому, как в XVI в. в Европе переход к капитализму был невозможен без Реформации — “буржуазной религиозной революции”, ломка средневекового мироустройства на Востоке представлялась возможной лишь при условии радикального изменения общественной роли традиционных религиозных вероучений, а значит и переосмысления всей их догматики.

Аналогично Реформации, стремившейся уничтожить религиозное отчуждение, устранить разделенность объективного и субъективного, освободить христианина от посредничества церкви и духовенства, реформаторы восточных религий пытаются переосмыслить соотношение Бога и человека, ставят своей целью “приблизить” верующего к Богу, содействуя тем самым его “раскрепощению”.