История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 3: философия XIX — XX в.

Гораздо более плодотворный подход к той же проблеме демонстрируют японские философы, прежде всего в лице представителей школы Киото. Основатель школы Китаро Нисида (1870 — 1945) обладает столь непререкаемым авторитетом среди своих сограждан, что именно его “Исследование Добра” стала единственной японской философской книгой, до сих пор фигурирующей в списке обязательной литературы для абитуриентов колледжей страны восходящего солнца. Эта работа была написана Нисидой в 1911 г., т. е. в период, когда перед японским обществом с особой остротой встала проблема разрешения противоречия между возможностью воспользоваться достижениями западной науки и технологии, с одной стороны, и необходимостью сохранять традиционные культурные ценности — с другой. Нисида счел неприемлемым для японцев западный сциентистский подход. Он предпочел подход, соответствующий восточным культурным традициям. Различия между наукой, моралью, религией, искусством рассматривались им в качестве внешних, поверхностных: “в глубине” каждый из перечисленных опытов включен в единый поток движения к доконцептуальному “чистому опыту”. (Понятие “чистый опыт” было заимствовано им у Уильяма Джемса.) Мысль — это временный ответ на разрыв в исходном единстве опыта, ответ, который сам по себе направлен на возврат к изначальному единству. Чистый опыт, по словам Нисиды, это альфа и омега мысли.

Всякое суждение, по мнению японского философа, возникает из определенного контекстуального поля (башо). Будучи практикующим дзен-буддистом, он в полном соответствии с учением дзен, заявляет, что не существует одной истины. Истин много, каждая соотносится с определенным контекстом, а потому не должна претендовать на абсолютность.

Экономические успехи современной Японии, возможно, в немалой степени определены именно культурной установкой на признание зависимости истины от определенного контекста, позволяющей японцам свободно и гибко действовать в мире реалий, проявляя поразительные способности к прагматизму в лучшем смысле этого понятия.

ПОИСКИ ПУТИ РАЗВИТИЯ

Реформаторски переосмысленные онтологические, гносеологически и этические идеи неизменно отличаются социальной ориентацией. До обретения народами восточного региона политического суверенитета фактически отсутствовало четкое представление о том, какого рода социальное устройство желательно. Ясно было одно — необходимы радикальные изменения косной экономико-политической организации традиционного общества. Но в каком именно направлении? Вопрос этот со всей остротой встал в государствах, добившихся политической независимости. Предстояло сделать выбор между двумя действующими на мировой арене наиболее влиятельными моделями — капиталистической и социалистической. Во многих случаях предпочтение было отдано варианту, в котором предполагалось сочетать элементы капитализма и социализма. Так появились теории “третьего пути развития”, религиозного социализма. В них акцентировалось внимание на тех традиционных институтах и ценностях, которые казалось могли обеспечить буржуазное развитие, одновременно сгладив присущие рынку негативные последствия: принцип построения монашеской сангхи предлагался для организации общества в странах с преимущественным распространением буддизма; переосмысленное содержание индуистских понятий дана, яджна, тапас использовалось в Индии для обоснования движения бхудан — добровольное пожертвование земли; закат (налог в пользу бедных), запрет на получение риба (процента с банковского капитала) и шариатский порядок наследования толковались как “столпы” исламской социально-экономической системы, ограничивающие право частной собственности.

Даже тогда, когда казалось безоговорочно принималась одна из двух моделей, она неизбежно несла на себе печать национальной специфики, которая зачастую радикально трансформировала и искажала принятый за идеал эталон. Показательны пример тому маоизм и еще в большей мере — чучхеизм.

Чучхеизм, по мысли его основного теоретика Ким Ир Сена, знаменует собой “новые рубежи революционной теории”, творчески развивая марксизм-ленинизм. Этимологически чучхе представляет сочетание двух иероглифов. Первый — “хозяин”, второй — “тело”, в сочетании они означают “субъект”. Поборники идей чучхе считают, что данная ими интерпретация понятия субъекта позволяет по-новому сформулировать основной вопрос философии: “Кто есть властелин мира?” Ответ: “Человек хозяин всего, он решает все” или “Человек есть существо, распоряжающееся миром”¹⁶ (курсив мой — M. С.). На практике идеи чучхе означают “опору на собственные силы”, проявляющуюся как “независимость в политике, самостоятельность в экономике, самооборона в защите страны”¹⁷.