История Финляндии. Время Петра Великого

Оригинал «студент» обратил на себя внимание проницательного Петра, который скоро стал давать ему дипломатические поручения. Тридцати двух лет от роду канцелярии советник Андрей Остерман, вместе с Яковом Брюсом, повел теперь переговоры со Швецией и кончил их блестящим Ништадтским миром. Если «великодушный Петр, метавший одной рукой победные перуны, предлагал другой, трепещущей Швеции, масличную ветвь», то делал он это не без известного влияния советов А. И. Остермана. «Мира, настоящего мира желаю я! Ни пленных, ни перемирия мне не нужно!» — сказал Царь на одном совещании.

В собственноручной записке, которую Царь дал своим уполномоченным, поехавшим на Аланд, указывалось, в полном согласии с тем, что было выработано в последние годы, «чтоб еще говорить об уступлении Кексгольма, объявляя, что в такой близости нам нужнее нежели им, а буде на то весьма не склонятся, то чтобы разорить оную. Ежели-же и на то не склонятся, то уступить, но чтоб рубежу быть тою рекою, которая под Кексгольмом, и от неё кругом Выборга до моря.... но смотреть накрепко, дабы пролива Выборгского оный берег, который в Финляндии, весьма на несколько миль был в нашей границе».

На Аланде, на маленьком острове Лёфэ, съехались Брюс и Остерман, Герц и Карл Гюлленборг.

Царь спешил с переговорами, «ибо уже время к воинскому походу приближается». Переговоры начались 12 мая 1718 г.

Шведы желали, конечно, получить обратно все завоевания Петра. Сперва много пререкались о Ревеле. Шведы говорили: что в таком случае Финляндия недолго останется за ними, так как из Ревеля русские всегда в состоянии перейти через залив и завоевать ее. Выборг также явился предметом особых обсуждений. Наши уполномоченные объявили, что этот город от Петербурга в близком расстоянии, и что Царь в сей резиденции никогда безопасен быть не может», если Выборг останется за Швецией.

Переговоры подвигались плохо. Трудно было сговориться потому, что Герц требовал quo ante государства и чтобы все завоевания были возвращены Швеции, Петр же соглашался лишь на очищение Финляндии. В Швеции Герца не любили, как иноземца, вкравшегося в доверие Карла и разорявшего королевство. О Герце распустили слух, что он продал королевские интересы и указал дорогу к Стокгольму. Переговоры несколько раз прерывались: Герц ездил совещаться с Карлом, Остерман — с Царем. Шведы рассчитывали, что волнения в России ослабят ее. Желая доказать, что волнений не было, русские отпустили из плена фельдмаршала Реншельда.

Когда при переговорах очередь дошла до Кексгольма, Остерман, указывая на карту, заявил, что Царь не может оставить шведов у себя в тылу. Для Швеции же этот город лишился всякого значения.

Пока шли переговоры, князю М. Голицыну приказано было крейсировать. В августе и сентябре (1718) он ходил между Рогервиком и финскими шхерами, «для устрашения» несговорчивого соседа и «склонения его к мирным негоциациям».

Пользуясь перерывом переговоров, Остерман представил Царю свое «партикулярное и малоумное» мнение: «Рассуждение о состоянии Аландской негоциации». Эта записка показывает, что Остерман очень внимательно следил за шведскими делами и прекрасно усвоил себе положение дела в королевстве. Он вполне верно угадал, что вся эта «мирная негоциация» дело одного барона Герца. Король войнолюбив, попечения о своих интересах не имеет, и, по-видимому, не в совершенном разуме; ему лишь бы с кем-нибудь драться... Ничто так не принудит Швецию к миру, как разорение, которое причинило бы русское войско около Стокгольма. «Король шведский, судя по его отваге, должен быть скоро убит»... Герц человек умный, но и чрезвычайно гордый. Король хочет напасть на Норвегию; действовать там трудно и «без большего урона достичь своих намерений нельзя». Предсказание Остермана, как известно, исполнилось почти дословно.

Остерман предлагал «разорение всех мест до Стокгольма», и мера эта была приведена в исполнение Царем. Нападение русских войск на шведские берега не осталось без последствий на ход переговоров.

С гордостью последнего викинга Карл не хотел заключить постыдного мира, Карл не дал прельстить себя условиями, которые могли поставить его в зависимость от Петра. В письме к Герцу от 4-16 августа 1718 г. он отверг составленный проект, и не желал даже слышать о какой-либо помощи со стороны Петра: он требовал, чтоб Царь возвратил Финляндию, Эстляндию и Лифляндию, а за остальные завоевания вознаградил Швецию уступкой собственных земель. Когда Герц получил это письмо, он понял, что по делу мира он ничего не в состоянии сделать...

Для некоторых современников титанической борьбы стало ясно, что «война между царем и шведом не кончится, пока не погибнет тот или другой».

Шведские государственные люди, в роде Арвида Горна, Эрика Спарре и др., выказали более благоразумия, чем их король, и проявляли склонность к дружбе с соседом, опасаясь, что упустят случай к заключению мира, о котором потом будет уже поздно и думать.