История Франции

Благодаря латинским манускриптам, сохранившимся в монастырях, а именно 118 текстам, датируемым с VII по IX в., мы можем понять, какие проблемы со здоровьем существовали в западноевропейском обществе в раннее Средневековье, учитывая, что список этих недомоганий полностью отличается от перечня болезней, составленном научной медициной в XIX столетии. Кроме того, эпидемии и случаи травм упоминаются там только как исключение. Всего идентифицирован 1091 случай заболеваний. Среди них жар упоминается 60 раз, нарушения пищеварительной системы — 175 раз, причем в 18 случаях упоминается рот, а в 35 — желудок; 112 случаев связаны с нарушениями дыхательной, и 137 — нервной системы, из которых в 29 случаях говорится о мигрени; женские болезни упоминаются 58 раз, из которых в 18 случаях говорится о проблемах с восстановлением цикла месячных; мочеполовая система упоминается 55 раз и подагра 57 раз — в отношении людей высокого ранга. Большой проблемой в то время были болезни кожи, паразитозы и болезни глаз. Довольно часто речь шла просто о плохом настроении.

После возвращения из Крестовых походов наиболее опасными болезнями были проказа и цинга, пока в 1347 г. чума — «Черная смерть» — не разбивает вдребезги этот патоценоз[339], перевернув все медицинские представления и подготавливая умы к идее заражения. Но это не сильно изменило обычаи.

Лечение в те времена заключалось в целом в трех основных процедурах: очищении желудка, промывании кишечника (с использованием клистира) и кровопускании, которые сопровождались использованием трав и даже продуктов химии. Очищение через «заднепроходное отверстие» считалось лучшим способом, чем рвота, которая происходит в результате резкого и сильного движения «против природы». Говоря об очищении желудка, использовали слова «принять лекарство», словно в нем заключалось все необходимое для выздоровления. Клистир — это инструмент для введения жидкости в кишечник, чтобы освежить его, «расслабить живот, намочить и размягчить кал, разбудить способность к выталкиванию, выпустить ветры, способствовать родам»; клистиры наполнялись водой, молоком, настоями определенных трав. Промывание желудка требовало определенной ловкости от тех, кто его проводил: это были аптекари — «торговцы лимонадом для филейных частей» — или просто служанки. Данная процедура была широко распространена: во времена Людовика XIV герцогине Бургундской камеристка проводила промывание в салоне, полном придворных[340]. Деятельность одного из аптекарей отражена в шутливой эпитафии: «Здесь тот лежит, кто четверть экю брал и перед задом колени преклонял». Это «лекарство», широко использовавшееся в XVII и XVIII вв., служило как для того, чтобы ввести различные лечебные субстанции, так и для того, чтобы освободить кишечник, упрочить здоровье или улучшить цвет лица. Об этом свидетельствует промывание, которое делает господин Пюргон — врач из комедии Мольера «Мнимый больной», а также жалоба в суд на каноника, от которого служанка требовала зарплату за две тысячи сто девяносто промываний, которые она сделала ему за последние годы.

Помимо очищения желудка и промываний самой распространенной процедурой, применявшейся для лечения больных вплоть до XX в., было кровопускание. Долгое время рекомендовалось пускать кровь из языка в случае ангины, из лобной вены при мигренях и эпилепсии, из вен носа при кровохаркании и т. д. Операция проводилась при помощи ланцета, чтобы вывести испорченную кровь, причем считалось, что чем больше ее выведешь, тем лучше. Поскольку тогда полагали, что в человеческом теле содержится до двадцати четырех литров крови, то существовала тенденция к слишком частому применению кровопускания — «до тридцати раз для лечения одной и той же болезни». «Семь раз для лечения насморка»… Кровь пускали до полного обескровливания больного.

Долгое время операцию проводил хирург-брадобрей, потом просто хирург, потом врач. С той же целью ставили пиявки, вплоть до XX в., и банки, причем последние ставили иногда на надсеченную кожу.

Потеря крови воспринималась одновременно как очищение и оживление, а также как гарантия доброго здоровья и даже как усмирение страстей: женщинам пускали кровь, чтобы они хранили верность, — об этом говорится в «Парижском хозяине» XV в. Лишь в конце XVIII столетия возникают вопросы об эффективности кровопускания, о том, когда его лучше проводить. Перелом наступает, когда начинают измерять артериальное давление и кровопускание становится все более точной и узколокализованной операцией. Тем не менее оно сохраняет свое символическое значение, так как вскоре появляется выражение «отдать кровь за спасение» ближнего или своей страны, пишет Шанталь Бошан.

С прогрессом медицины новое значительное изменение XIX в. заключалось в том, что отныне основными функциями больниц стали научная и медицинская.