История Франции. Франция сквозь века

Петр вернулся в Антиохию, а на заре крестоносцы вышли за городские стены и двинулись в сторону неприятеля, разделившись на три колонны и развернув знамена. Султан Кербога, безрассудно кичась своей силой, даже не подумал предупредить своих, чтобы готовились к сражению, и спокойно продолжал играть в шахматы. Один из его самых сообразительных помощников, эмир Далис, сообщил о приближении французов. «Они намерены сражаться?» – удивленно и растерянно спросил Кербога. Завязалась битва, долгая и ожесточенная, но в конце концов пылкая храбрость христиан одолела дикую отвагу турок. Кербога бежал к Евфрату с несколькими всадниками. Танкред преследовал удирающих правителей Алеппо и Дамаска. Лагерь мусульман со всеми его несметными богатствами попал в руки христиан, и те мгновенно его разграбили и перетащили в Антиохию припасы, оставшие ся от армии неверных. Каждый стал богаче, чем был до похода, писал летописец Альберт из Экса.

Христианский народ торопил своих вождей отправиться в Иерусалим, главную цель их похода, но лишь весной 1099 года они покинули Антиохию и тронулись в путь к Святому городу. Один лишь Боэмунд остался правителем и хозяином на завоеванных землях.

К армии присоединились новые крестоносцы, и среди неверных началась паника. «Кто может устоять перед этим народом? – говорили сарацины и турки. – Они такие упорные и жестокие, что целый год ни голод, ни меч не могли заставить их снять осаду с Антиохии, и они даже питались человеческим мясом!» Халиф Египта, который недавно завладел Иерусалимом, отобрав его у турок, отправил к христианским полководцам послов с предложением мира. Но те с презрением отвергли дары халифа, и крестоносцы все вместе двинулись на Иерусалим. Из несметного числа крестоносцев, покинувших Европу, у стен Святого города собрались не более пятидесяти тысяч.

Десятого июня 1099 года Танкред уже водрузил свой стяг на крыше храма в Вифлееме: тамошние жители-христиане молили крестоносцев о помощи. Воины на рассвете направились к высотам Эммауса и только тогда, наконец, увидели Иерусалим.

Христиане решили начать сражение за Святой город в первый же день, они ведь пришли сюда издалека и страстно желали его освободить, но силы их были недостаточно велики, лучшая часть войска оказалась заперта в крепости, и приступ был отбит. Армии не хватало воды; в окрестностях Иерусалима мало источников, и от летней засухи они уже успели иссякнуть. Мужчины и женщины, которые по-прежнему сопровождали армию, уходили по утрам, пока дневная жара не становилась невыносимой, к родникам, найденным неподалеку, и наполняли бурдюки из козьих шкур протухшей и солоноватой водой; в ней часто попадались пиявки, причинявшие сильные страдания тем, кто их случайно проглатывал. То и дело по дороге паломники натыкались на сарацин, и те рубили им головы.

Тем временем вожди крестоносцев поняли, что овладеть Иерусалимом невозможно без осадных машин и орудий. Они приняли решение построить их как можно скорее, чтобы не заставлять и дальше страдать армию, оставаясь в тех местах, где климат губителен в это время года. К несчастью, близ Иерусалима древесину добыть было так же непросто, как и воду, а потому пришлось искать необходимые для строительства машин материалы в четырех милях оттуда, на склонах гор, граничащих с Аравией. Герцог Готфрид Бульонский, ко всему прочему, повелел построить передвижную башню, которую следовало поставить вплотную к крепостным стенам, чтобы находящиеся в ней воины пускали стрелы и метали дротики в оборонявшихся. Он решил и сам занять место в этой башне в день штурма.

Великий миг приближался, и ему давно пора было наступить, потому что болезни и нехватка воды нанесли изрядный урон армии. Священнослужители, все еще сопровождавшие войско, посоветовали крестоносцам подготовиться к сражению, помолившись и покаявшись; их благочестивые наставления заставили помириться тех, кто был в ссоре; священники и монахи пели духовные гимны и совершали религиозные шествия вокруг города, подобно тому как в древние библейские времена израильтяне носили Ковчег Завета вокруг стен Иерихона. Штурм назначили на следующее утро.