История Франции и Европы

Да и значительная часть духовенства высказывала мало энтузиазма перед новыми учреждениями; отчасти под влиянием почтенной религиозной добросовестности, отчасти от недостатка чисто умственной смелости, отчасти же из ненависти к революции, которая уничтожила духовенство, как сословие, и национализировала его богатства, почти все высшее духовенство, увлекая за собою и часть низшего, отказалось признать гражданскую конституцию духовенства и принести присягу. Их признали за ослушников. Они заявляли, что учредительное собрание зашло в такую область, где авторитетна только одна церковь. благодаря влиянию, которое они имели на женщин и на некоторых мужчин, они стали самыми страшными агентами контрреволюции.

Свои упования контрреволюционеры возлагали на короля, который благодаря своему строгому благочестию находился под влиянием духовенства, и особенно на королеву, австриячку Марию Антуанетту, гордость которой страдала от ударов, нанесенных королевской власти. Король и королева сначала притворно согласились на новые учреждения; они даже купили себе благосклонность одного из наиболее влиятельных депутатов, великого оратора Мирабо, отягченного долгами; этому последнему, так как он боялся демократии, нравился проект остановить революцию, зашедшую, по его мнению, уже слишком далеко, установлением конституционной монархии, в которой королю принадлежала бы еще большая власть. Он умер в апреле 1791 года.

Но король никогда и не думал серьезно о плане Мирабо. Он мечтал совсем о другом: о том, чтобы убежать тайно из Парижа, подкупить армию, которой командовал на западе маркиз де Булье, и, пользуясь содействием иностранных королей, идти на учредительное собрание и восстановить старую власть. В ночь с 20 на 21 июня 1791 года королевское семейство скрылось, переодевшись; но оно было узнано, задержано в Варенне и возвращено в Париж.

Перестрелка на Марсовом поле (17 июля 1791 года). — Бегство короля вызвало страшное возбуждение и имело серьезные последствия.

До сих пор нация верила в чистосердечие короля; она была единодушна в своем роялистическом настроении; все ошибки короля она приписывала его плохим советникам. Бегство в Варенн открыло глаза всем: оно в несколько дней создало республиканскую партию во Франции.

В Париже были клубы, в которых собирались горячие патриоты. Один из таких клубов, помещавшийся в монастыре монахов-якобинцев и названный по этому якобинским клубом, был местом свиданий для самых восторженных друзей революции; здесь говорил часто депутат Робеспьер. Новость о бегстве короля поколебала здесь роялистическое настроение, хотя никто еще не осмеливался заговорить о республике.

Но был еще другой клуб, клуб кордельеров, где влиянием пользовался могучий оратор Дантон; этот клуб, более смелый, чем клуб якобинцев, решил составить петицию и положить ее на алтарь на Марсовом поле, для того, чтобы потребовать низведения короля с престола. Великий мыслитель Кондорсе превозносил в это время открыто похвалами республику; ядро этой первой республиканской партии составилось из мелких буржуа, страстно любивших демократию.

Но большинство в учредительном собрании боялось, как бы республика не вызвала к существованию такую демократию, в которой и неимущие пожелали бы занять свое место. Собрание снова возвело на трон короля и постаралось ружейными выстрелами буржуазной национальной гвардии рассеять республиканцев, требовавших в своей петиции низложения короля. Было много убитых и раненых. Стрельба на Марсовом поле была как бы кровавым крещением для республиканской партии Франции.

Различные мнения об учредительном собрании.— Несколько дней спустя учредительное собрание разошлось, помня о клятве, данной в зале для игры в мяч.

Некоторые говорят о нем, что оно зашло слишком далеко, и особенно в тот день, когда постановило дать духовенству светское устройство; другие, наоборот, утверждают, что оно пошло не слишком далеко, и особенно в тот день, когда оно не решилось отделить церковь от государства; к этому социалисты прибавляют, что оно обнаружило необычайный классовый эгоизм, поддержав рабство негров в колониях, лишив пролетариев права подачи голоса и права участия в национальной гвардии и воспретив рабочему классу устраивать союзы. Но несмотря на такое разногласие в мнениях, все французы, начиная от самых умеренных и кончая самыми революционными, все мыслящие люди согласны в настоящее время в одном — согласны признать, что, работая для себя, французская буржуазия работала для демократии и вместе с тем для всего человечества.

Глава II Народная революция и демократическая республика 1791–1795

Битва при Вальми