История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Образование, разумеется, было полностью в когтях нового правительства. Преподаватели всех разновидностей должны были присягнуть на верность императору. За отказ увольняли, поэтому многие учителя проявили достоинство и уволились сами. Изучение истории и философии не одобрялось, поскольку могло привести к опасным политическим дискуссиям и недовольству. Министр образования (Фортуль) пытался свести всю преподавательскую деятельность во Франции к безжизненной автоматической системе обучения. Это он издал часто цитируемый приказ, в котором предписал преподавателям сбрить усы, «чтобы устранить из внешности так же, как из манер, последние следы анархии»[261].

Читатель, разумеется, спросит: «Как мог французский народ, свободолюбивый, остро чувствующий обиду и обман, и очень умный, терпеть такой режим?» Первый ответ: репрессивные меры властей делали любое сопротивление очень трудным. Но у Наполеона III в любом случае было три огромных преимущества: 1) за него была армия. Солдаты с восторгом повиновались человеку, который обещал возродить традиции своего могущественного дяди и при каждом удобном случае льстил им и их баловал; 2) большинство буржуа были за него. Они просили только закона, порядка и устойчивого материального процветания. Вторая империя предоставляла им все это; 3) служители церкви сначала были верными сторонниками Наполеона III. Они ненавидели режим Луи-Филиппа. Вторая республика относилась к ним более или менее дружественно. Теперь Вторая империя пообещала им почет и влияние. А в Италии политическое положение было таким, что папе Пию IX в любой момент могла понадобиться поддержка французских штыков. В ответ духовенство восхваляло и поддерживало императорский режим. Кроме того (это была самая ценная помощь из всех), приходские священники часто созывали послушных им крестьян в места голосования, чтобы те отдали голоса за «официальных» кандидатов. Наполеона III всегда ненавидели промышленные рабочие Парижа и других крупных городов. Большинство ведущих интеллектуалов и литераторов французского народа были непримиримыми противниками императора. Но в это время важны были только штыки и избирательные бюллетени. Император много лет мог бросать вызов любой ворчащей оппозиции.

Тем не менее Наполеон III и окружавшие его алчные соратники не обманывали себя. Они никогда не верили, что прочно укоренились во власти и смогут остаться в Тюильри, даже если однажды станут очень непопулярными. Чтобы привлечь к себе и удержать интерес народа, нужны были войны – разумеется, победоносные, в ходе которых пролилось бы как можно меньше крови и было бы истрачено как можно меньше денег, но увеличилась бы «слава» имени Наполеона. Кроме того, чтобы удовлетворить буржуа, нужно было постоянно пропагандировать железные дороги, пароходы, коммерцию и т. д. Чтобы успокоить враждебно настроенных промышленных рабочих, нужно было принять меры, полезные для них. Короче говоря, император начал играть роль благожелательного деспота, и надо признать, что у него были хорошие намерения. Он собирался оправдать существование Второй империи большими подлинными выгодами, которые она принесла бы Франции.

К несчастью, тот, кто хочет быть успешным деспотом, должен иметь результативных помощников – честных, талантливых и уважающих себя. Но из-за своего переворота Наполеон III навсегда потерял возможность командовать лучшими умами Франции. Люди, которым следовало сидеть в его министерствах, были в изгнании или, по меньшей мере, ушли в свою частную жизнь и лишь беспомощно ворчали. На их местах находились те, кто организовал переворот 2 декабря, и, конечно, многие другие, подобные им по духу. В Париж стали съезжаться все измотанные трудной жизнью наемные солдаты, все дворяне, чьи титулы потускнели, все безрассудные основатели акционерных обществ, которые, казалось, чувствовали себя как дома, лишь когда наклонялись над колесом рулетки. Они со всей Европы в огромном количестве приезжали в Париж и предлагали свои «услуги» императору или его министрам[262]. Наполеон III создал роскошный блестящий двор, который своей элегантностью соответствовал в XIX в. великолепию двора Людовика XIV. Но «этот двор состоял из мужчин и женщин, которые все в большей или меньшей мере были авантюристами. Это был двор нуворишей и скороспелой аристократии. Здесь были призы, которые можно выиграть, и удовольствия, которыми можно насладиться. Это было „похоже на времена Ноя до того, как начался потоп и смыл их всех“».

С такими помощниками император смог продержаться на троне восемнадцать лет, и первая половина его царствования в общем и целом была очень успешной во внешних делах. В Европе было неспокойно с самого 1848 г. Италия и Германия шли тяжелым путем каждая к своему национальному единству.