История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Изменения в тактике и вооружении армии не были радикальными, но стоит отметить, что именно в эти годы солдаты практически перестают носить доспехи (исключением были только некоторые элитные кавалерийские части, где доспехи сохранялись больше для красоты, чем для защиты). Вместе с доспехами исчезла и пика – практически последняя сохранившаяся разновидность почтенного копья древних времен. До этой поры было совершенно необходимо иметь в каждом полку какое-то количество солдат с пиками, чтобы вражеская кавалерия не разгромила дерзкой атакой шеренги его медленно стрелявших мушкетеров. Но задолго до 1700 г. появился привычный сейчас штык, с которым каждый мушкет в чрезвычайных ситуациях превращался в пику, так что особые солдаты с пиками стали не нужны. Правда, у первых штыков был большой недостаток: прикрепленные к мушкету, они закрывали его дуло, так что стрелять было невозможно. Но примерно в 1701 г. был найден способ прикреплять штык так, чтобы огнестрельное оружие могло в полной мере применяться и по основному назначению. Таким образом, новое изобретение не только практически вытеснило старое копье, но и дало пехотинцу большое преимущество при отражении атак конницы. Теперь он мог убивать мчащихся на него кавалеристов выстрелами, сам при этом укрываясь за изгородью из стальных кольев.

Но от этой армии, конечно, не было бы никакой пользы, если бы ее верховные военачальники не были талантливыми, а часто даже гениальными полководцами. Людовик XIV унаследовал от режима Мазарини двух, вероятно, лучших полководцев Европы – Конде и Тюренна. Правда, Конде был скорее отважным тактиком, чем великим стратегом. Но Тюренн, несомненно, был лучшим военачальником Европы во времена от Густава-Адольфа до Фридриха Великого и, вероятно, был равен по таланту им обоим. В 1660 г. Людовик назначил этого скромного и уравновешенного человека главным маршалом лагерей и армий Франции. Возможно, у него не было того вдохновения, которым в более поздние времена отличался Наполеон. Но Тюренн мог с великолепной отвагой осуществлять планы, которые до этого разрабатывал с научной точностью[91]. Передвижения его войск были молниеносными по сравнению с медленными маневрами армий средних военачальников того времени, когда полководец мог потратить целый сезон боевых действий на одну осаду или одно неважное сражение. И все же солдаты Тюренна были преданы ему и называли его «наш отец», потому что он тратил много времени на расчеты, чтобы избежать ненужных жертв. Когда в 1675 г. Тюренн умер, у Людовика XIV не нашлось полководца, который был бы равен главному маршалу и смог бы стать ему настоящей заменой. Однако у короля были два военачальника, более компетентные, чем обычные генералы, а именно герцог де Вандом и маршал Виллар. Но в конце жизни короля, кажется, у него не осталось первоклассных лидеров, и он смог найти не преемников для них, а лишь новых носителей для их высоких титулов. После 1700 г. французское военное искусство пришло в большой упадок, от которого пострадали и король, и его королевство.

Тюренн также превосходил большинство современных ему полководцев в желании вызывать на бой и принимать бой. В это время так же, как в эпоху расцвета феодализма, было мало больших ожесточенных сражений (по сравнению с общим объемом боевых действий). Идеальной войной считалась та, в которой вторгшаяся армия превосходила в маневрировании войска защитников территории и вынуждала их беспомощно наблюдать, как она осаждает и захватывает одну за другой их крепости. Попасть в ситуацию, когда нельзя было избежать сражения по всем правилам, считалось почти неправильным действием для военачальника. Он мог выиграть бой, но все равно оказаться чуть слабее противника в военной игре. Людовику XIV в его войнах больше всего нравились осады. Он много раз давал своим генералам указание осадить тот или иной фламандский или немецкий город, а потом сам приезжал в лагерь своей армии, наблюдал с безопасного расстояния за тем, как солдаты все ближе продвигают к городу свои окопы, и наконец при сдаче города принимал у его коменданта шпагу.