История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

В описанных событиях король проявлял крайнюю осторожность. Чтобы обезопасить себя, он сначала остановился в Аррасе, на границах княжества, призвал туда, как в «приграничье», местных «князей», «пэров», баронов. Они должны были в присутствии короля назвать родственника покойного графа, которому следовало бы передать «честь». В этом обсуждении, однако, приняли участие и королевские бароны, избран был кандидат короля Вильгельм Нормандский, его козырь в политике против Генриха I Английского. Людовик заранее дал знать о своих предпочтениях, как это делалось при избрании епископов. Трудности создавала новая властная сила — города. Они претендовали на участие в выборах. Необходимо было договариваться с буржуа, вести с ними торг. Поэтому сюзерену пришлось делать новые шаги, ездить с юным графом из города в город, «ставить» его в каждом из них, добиваться согласия на его въезд. Вильгельм уже привязал к себе «вельмож». В каждой замковой округе он должен был устанавливать отношения со всеми Феми, кто имел вес в местном обществе, с рыцарями и влиятельными людьми «бурга». Из рассказа становится ясно, что горожане давали совместные обязательства, в то же время «друзья» графа, получившие от него «благодеяния», делали это в индивидуальном порядке, один за другим. Почему Галберт с такой точностью передает слова, которые этим людям следовало произнести, с такой тщательностью описывает движения рук, которые они должны были по очереди совершить? Не потому ли, что обычай как раз в тот момент привел к единообразию ритуала? Новшество? Исчезли «жонвенансы», отличавшиеся друг от друга по содержанию. Их место заняли обязательства, равные для всех, которые отныне закреплялись в обычае; не было больше нужды подробно эти обязательства перечислять. Так рождалось право. Феодальное право.

Королевская экспедиция ничего не принесла. Король, который ныне не «продавал» епископства, но опустошал епископские резиденции после смерти каждого очередного их владельца, ничего в доме графа Карла не нашел. Чтобы возместить свои расходы, король потребовал выплаты «подъемных», «рельефа» (сбора, который взыскивался при передаче фьефа вассалу из нового поколения). Этот факт убеждает, что данное «королевство» рассматривалось тогда в качестве фьефа. Всякий новый вассал должен был, согласно обычаю, сделать подношение сеньору. В Нормандии обычай устанавливал и размер подношения: 15 фунтов за кольчужный фьеф. Король получил больше. Слишком много. Эта чрезмерность поставила под вопрос успех его экспедиции по восстановлению справедливости.

Новый граф был отважным, достойным человеком. Потому его и выбрали. Он хотел наилучшим образом выполнять свои функции. Но для выкупа фьефа графу нужны были деньги. Он потребовал взыскивать сбор за перевозимые товары, который ранее обещал отменить. Рыцари замков получали часть доходов от этого сбора в качестве денежного фьефа, они осуждали Вильгельма, утверждая, что он не имел права упразднить налог. Граф не мог ущемлять рыцарство. Разве не являлся он «князем воинства»? Опираясь на это воинство, сделав ставку на разногласия между классами, Вильгельм обложил поборами города. В Лилле, в Сент-Омере горожане этому воспротивились. 16 февраля Гент поднялся против своего «несправедливого» эшевена, который также слишком увлекся поборами. Дело здесь оказалось более серьезным, ибо среди местного рыцарства образовалась партия, выступавшая против графской власти.

Когда граф появился, перед ним предстали два воина, в том числе «пэр». Он заявил Вильгельму: «Ты нарушил клятвы, которые мы давали от твоего имени, подтверждая сохранение привилегий, полученных от предыдущих графов людьми земли. Однако ты есть наш сеньор и сеньор всей земли Фландрии. Поэтому мы должны прийти к согласию без насилия, собрав в Ипре знатных людей, равных мне, с двух сторон, вместе с мудрыми мужами из духовенства и народа, без оружия». Такое собрание представляло собой собрание трех сословий. В столь раннюю эпоху, в самой сердцевине «феодальных» структур мы обнаруживаем зачатки Генеральных штатов. В действительности эти структуры были весьма сложными, поскольку в них остатки каролингских учреждений (институт эшевенов) смешивались с описываемым новшеством — приглашением к «совету» представителей «народа», то есть городов. Графа на этом собрании будут судить равные ему (пэры). «Если, по мнению курии, ты можешь держать графство по чести», я с этим соглашусь; если же окажется, что ты человек недостойный, который «не блюдет ни веру, ни закон, коварный, вероломный, то дай нам самим выбрать человека способного среди тех, кто имеет право (по крови)». Прийдя в ярость, Вильгельм разражается следующей тирадой: «Я отвергаю оммаж, который ты мне принес. Я вновь становлюсь равным тебе (этот вызов уничтожает неравенство, которое устанавливал оммаж), и я вызываю тебя на судебный поединок, ибо право на моей стороне, все, что я сделал в графстве, я сделал по праву и по разумению» (rationaliter — это уже обращение к разуму).