История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Сеньорию Капетингов упорно теснило еще одно собрание графств, на этот раз с Востока и с Юга. В начале правления Людовика VII Тибо являлся, как и его предок Эд, графом Мо и Труа, графом Блуа, Шартра, Шатодена; от имени матери он мог бы также предъявить права на нормандское и английское наследство; он уступил их, однако, своему брату Стефану, претендовавшему на них. Но после смерти Тибо в 1152 году приходилось следовать обычаям (и здесь мы видим, какую роль в политической истории того времени играли семейные события). А обычаи делали недолговечными подобные конгломераты титулов и владений, обязывая в соответствии с традицией делить наследство покойного поровну между его сыновьями. У Тибо было два сына, младший получил Блуа, а старшему достался самый мощный удел — Шампань. В то время эта провинция стала превращаться в одну из богатейших благодаря распашке залежных земель в Бри и особенно благодаря успехам ярмарок в Труа, Провене, Ланьи и Барсюр-Об. Здесь уже на протяжении двух десятилетий происходило постепенное становление системы защиты купечества и их прав. Благодаря этому торговые караваны из дальних краев уже не направлялись на стариннейшие ярмарки в Реймсе и Шалоне, имевшие епископское покровительство, а тянулись к Провену, Ланьи, расположенным поблизости от быстро выраставшего парижского центра торговых путей. Так создавались условия для необыкновенного расцвета торговых собраний в Шампани. В XIII веке они превратились в главные места встреч деловых людей Севера и Юга. Это произошло после того, как ярмарки стали регулярными, расширилась юрисдикция графской стражи, а приезжающие итальянские и провансальские негоцианты учредили ассоциации взаимопомощи. Однако изначально в Шампани, как и других местах, первым фактором становления государства было феодальное право. Графу принадлежал обширный домен, которым управляли два десятка прево, в его руках находилась примерно половина крепостей, он постепенно обеспечивал свою власть и над другими крепостями, используя вассальные обязательства; такие обязательства графские служащие стали тщательно записывать со времен Филиппа Августа. Сам граф принес оммаж королю Франции, но отнюдь не за все свое княжество. Какие-то его части зависели от других сеньоров, в особенности от короля Германии. Подобная зависимость позволяла сопротивляться нажиму Капетингов, опираясь на Империю. Так, в 60-е годы Генрих Щедрый решил играть на противоречиях между Людовиком VII и Фридрихом Барбароссой. Однако из-под власти графа Шампанского ускользали все епископства, за исключением епископства Труа. В них постепенно возобладало влияние короля. Вот в этом мы и находим тот самый фактор, который, наряду с наследственным правом, ставил княжества на ступень ниже по сравнению с короной. Князю приходилось рассчитывать лишь на поддержку все более многочисленных монахов и каноников, молившихся о его спасении и даровании побед его оружию в приходских церквах, рассеянных по всему княжеству. А лучшие из этих клириков помогали государю при дворе эффективнейшим образом использовать свои властные прерогативы.

Они же оказывали князю и иные услуги, более полезные для утверждения его престижа. Составляя окружение супруги графа Шампанского, дочери Алиеноры Марии, представлявшей своего мужа на куртуазных собраниях при его дворе, эти образованные люди лелеяли ростки молодой куртуазной, рыцарской культуры, расцветавшей здесь в конце XII века; именно по заказу Марии был написан «Ланцелот» Кретьена де Труа.

Одним из наиболее ярких очагов такой культуры и был двор графа Шампани.

Культура стала тогда поприщем острой борьбы государей за сохранение национальной самобытности в противовес ширящемуся влиянию Капетингов. Государи задавались такой целью, жертвуя деньги людям Церкви на перестройку храмов. В Анжу и Пуатье, в Бургундии и Лионе восхищались искусством построек «на французский лад», стремились подражать этому новому стилю, чтобы по примеру Нуайона, Лана, Парижа и их соборы и базилики наполнились светом. Но при этом светские и духовные властители, державшие строительство под своим контролем, внимательно следили за тем, чтобы в новых сооружениях нашли себе место стилистические особенности, свойственные местной строительной традиции. Далее к югу такие традиции имели столь прочные корни, что там удавалось сдерживать наступление готики, препятствуя вытеснению архитектурных форм, называемых нами романскими. А когда столетием позже в овернском Клермоне, в Нарбонне и прованском Сен-Максимене будут построены церкви «по французскому образцу», их местные жители воспримут как свидетельства иноземного владычества, как признак присутствия колониальной державы, как клеймо, наложенное Капетингами на те провинции, сопротивление которых им удалось, наконец, сломить силой оружия.