История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Но это будет позднее. А пока, поскольку память о временах Каролингов и, в особенности, сакральность составляли силу королевской власти, соперничавшие с нею князья стремились — в противовес влиянию парижского двора, известного строгостью суровых нравов и поддерживаемого учеными трудами придворных богословов на латыни литургий, — сделать свои дворы средоточием земных радостей, где пользовались всеми теми языками, на которых говорило рыцарство. Еще в самом начале XII века Гильом IX, граф Пуату и герцог Аквитании, дед Алиеноры, желая продемонстрировать свою самостийность Капетингу, и в особенности франкским вождям — графам Анжуйским, представлявшим для него непосредственную угрозу, повелел, чтобы при его дворе пелись на разных диалектах и на различные темы песни на стихи, сложенные наподобие тех изысканных поэм, которые сочиняли в то время на латыни епископы и аббаты земель, лежащих вдоль Луары. Гильом обратился к культурным традициям Лимузена — той области в его владениях, которая была наименее подвержена влияниям, идущим с Севера. Содержавшиеся при его дворе трубадуры, рыцари, как и сам граф, и, возможно, сам Гильом, — если он действительно был автором тех песен, что ему стали приписывать впоследствии, — сочиняли на местном диалекте поэтические произведения по образцу лиможских вокализов, положенных на григорианские мелодии монахами монастыря Сен-Марсиаль. Дух этих произведений был направлен против монастырской суровости Фонтевро, они прославляли плотские радости, куртуазные ценности. Куртуазные собрания, участники которых играли в «fin amor» — «изящную, чистую любовь», являлись островками мира в море военной стихии. Герцог Аквитанский надеялся, что, вовлекая воинов в эту игру, он сможет удерживать их в своих руках вернее, чем при помощи неопределенных обязательств, вытекающих из оммажа.

Генрих II Плантагенет, унаследовавший почетные титулы Гильома, последовал его примеру. Он собрал вокруг себя куртуазных поэтов, выходцев с юга, рыцарей из Лимузена, также лиц духовного звания, благодаря писательским талантам которых аристократические диалекты Анжу и Нормандии приобрели достоинства литературного языка. Все эти люди посвящали свои сочинения королеве Алиеноре, делая вид, что творят ради нее. На деле же они служили ее мужу, который давал им хлеб и кров. «Читающие клирики» трактовали «французскую материю» так, чтобы понравиться Гильому. Они воспевали чаще всего не подвиги Карла Великого, а подвиги Гильома Оранжского, доброго вассала, без которого король стал бы совсем бессильным. Наиболее просвещенные клирики обращались к великим памятникам классической античности, перекладывая на романский (старофранцузский) язык поэмы римлянина Стация, «Энеиду», а также то, что знали об истории Трои. Однако наибольшее предпочтение они отдавали, как, разумеется, и их господин, «бретанской материи», легендам, которые хранили в своей памяти барды из кельтских стран. Генрих также принимал их у себя. Окутанные туманами окраинные земли того чрезмерного пространства, которое Генрих пытался изо всех сил удерживать, — Арморика, Корнуэлл, Уэльс и Ирландия, последнее его завоевание, — представали в этих легендах как некий потусторонний мир. На него рыцари могли переносить свои мечты, жажду вольности. Они мысленно переносились туда в облике странствующих рыцарей — паладинов, чьи необыкновенные приключения затмевали подвиги храбрецов каролингских времен. Плантагенет мог надеяться, что слава новых героев осенит и его самого. Паладины скитались по пустынным равнинам, идя навстречу опасностям, победоносно сражались с загадочными воинами, скрывавшими лицо под маской, завоевывали любовь наследниц владельцев сказочно богатых замков, пленялись призрачными прелестями фей, которых они заставали купающимися в источниках. Затем, покрыв себя славой, закаленные в боях, они возвращались к королевскому двору, чтобы вкусить здесь новые радости, сесть рядом с другими рыцарями за вращающийся как мир круглый стол, где все равны, но главенствует король Артур. Генрих счел себя наследником этого легендарного короля, выступив соперником короля Франции, почитавшего себя наследником Карла Великого. Взойдя на английский престол, он приказал своему клерку Васу восстановить все, что когда-то написал Годфрид де Монмут, напомнить, что бретонцы происходят от троянцев, как франки и нормандцы. Анжуец одолел нормандцев, а затем победил саксов, отомстив им за Артура, короля, возвращения которого ожидали все кельты. Генрих хотел занять то место, которое некогда занимал Артур. Чтобы никто не усомнился в том, что сам Артур уже никогда не вернется, он приказал «обнаружить» его гробницу и гробницу Гиневры, его супруги, в уэльском аббатстве Гластонбери. Подкрепив свою славу легендами, Генрих бросал вызов парижскому королю и на светском поприще.