История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Не меньшие выгоды получал король благодаря обновлению епископских функций. Процесс этот завершился при понтификате Каликсте И. В отличие от своих предшественников, он вышел не из монастырской среды. Ранее Каликст был архиепископом Вьенна. Этот папа решительно покончил с покровительством клюнийскому монашеству в ущерб белому духовенству. Институт монашества сохранил огромную жизненную силу, но произошла его дифференциация. В монастырях Гранмон, Шартрез, Сито были приняты новые уставы, авторы которых вдохновлялись моделями, заимствованными у восточного христианства, отвечавшими весьма строгим требованиям. Такую строгость питал усердно читаемый Новый Завет. Монахи нового образца более не оспаривали власть у епископов. Епископы же поддержали развитие Цистерцианского ордена, который стал питомником добрых прелатов. Конечно, многие епископства королевства Зависели не от его сюзерена, а от других государей, которые, как и сам король, контролировали выборы, распоряжались доходными регалиями и в той же мере, что и он сам, извлекали выгоды из восстановления епископата. Однако король оставлял далеко позади себя всех государей по числу епископов, которые обязаны были присягать ему на верность. Капетинги ни разу не выпустили из своих рук такой козырь, как патронаж над четырьмя митрополичьими кафедрами на севере Франции — в Реймсе, Сансе, Туре и Бурже. К королевскому трону начинали устремлять свои взоры епископ Пюи, епископ Манда, находившиеся в зонах с неопределенной государственностью. По мере того как постепенно стирались границы, установленные во время Верденского раздела 843 года, знатные люди в этих пространствах все более ощущали свою принадлежность к королевству, объявляли об этой принадлежности. Дело в том, что миропомазание короля ставило его в центр коллегии епископов и утверждало в качестве естественного покровителя всей Церкви Франции, которому помогает коллегия. На завершающей стадии реформа церковного механизма неминуемо возрождала каролингскую традицию, ту модель, которую предложил в начале XI века Адальберон Лаонский, не надеясь на то, что по этому образцу будет преобразована вся политическая жизнь.

Наконец, реформа внесла зачатки рациональности в отправление власти. В самый разгар борьбы против светских сил за целибат клириков и законность брачных отношений мирян выявилась потребность в шлифовке юридических инструментов, в сборе и упорядочении нормативных текстов. Эта работа приобрела более строгий характер, когда в Галлии познакомились с элементами греческой логики благодаря переводам с арабского языка. Таково было еще одно следствие успехов в священной войне, результат отвоевания Толедо христианами. Дело очищения, в котором столкнулись между собой две власти — духовная и светская, привело к появлению третьей власти, власти интеллектуалов, «мэтров». Это magistri, а не domini — власть наставляющая, а не повелевающая. Она родилась в лоне церковного института, обслуживая его стремление к вольностям и мощи, но вышла за пределы этого института. Такой властью обзавелись светские государи, без труда захватив ее. Не все те люди, которых готовили в школах для толкования слов Священного Писания и имперских заветов, могли сделать церковную карьеру. Многие из них нашли себе применение при дворах, получая жалованье за искусство владения юридическими доводами. Но среди всех мастерских, в которых сопоставляли писания отцов Церкви и канонические установления, чтобы согласовать расхождения между ними, самые деятельные находились севернее Луары, рядом с соборами, хранившими каролингскую мудрость, вокруг Парижа, в самом этом городе. И в данном случае король оказывался в самом выгодном положении.

VIII. Король-сеньор