История Франции в раннее Средневековье

Но эти чувства не являются чувствами большинства. Многие сохраняют и в христианстве римскую душу, бодрую веру в судьбы Империи. Поэт Пруденций, происходящий из соседней с Галлией области, был красноречивым выразителем этих надежд. Христианский Рим представляется ему наследником античного Рима, — его воспоминаний, его триумфов, его упований: «Доблесть римского народа не стареет, славе его нет конца». Итак, нельзя обвинять христианство, будто оно желало гибели Империи и сознательно подготовляло ее. Империя погибла от прежних болезней. Но христианство не спасло ее, а поколебало роковым образом многие учреждения, на которые она опиралась, и среди его учителей было много таких, которые примирили умы с идеей падения римского государства.

Глава II. Германский мир в конце IV века. Германцы в Галлии [288]

I. Древняя Германия. — II. Распределение германских народов в IV в. — III. Изменения в политическом строе и нравах германцев. — IV. Римская и германская культура. — V. Германцы в Империи. — VI. Отношение германцев к Риму; отношение римлян и христиан к варварам.

I. Древняя Германия

В течение IV века германские народы теснят и со стороны Рейна, и со стороны Дуная римскую границу. Во многих местах они ее переходят. Провинции покрываются варварскими колониями, целые племена утверждаются в них с согласия Империи. Германцы проникают всюду. Рим нуждается в них, чтобы защищаться и чтобы жить. Он делает из них солдат и земледельцев, он поручает им командование в армиях и публичные должности. Так, задолго до момента, когда в Галлии, Италии, Испании и Африке основались варварские королевства, варварство вливается в самые вены римского государственного тела.

Нельзя сказать, чтобы германцев возбуждала против Рима расовая вражда: они не думают о разрушении Империи. Ослепленные блеском римского имени, картиной богатства и процветания Рима — они тянутся к нему из побуждений жадности и честолюбия. Часто их предприятия имеют характер разбойничьих набегов. Шайки авантюристов, под начальством какого-нибудь смелого вождя, бросаются на провинции, разграбляют их и исчезают. Иногда, наоборот, целые народы просят земель или занимают их силой, но потом объявляют себя готовыми служить Империи и просят ее дружбы. Кроме того, эти народы находятся в вечной вражде между собой. Только в исключительных случаях они соединяются, и тогда обрушиваются, как ураган, на Галлию. Рим эксплуатирует их раздоры, рассчитывая остановить таким образом варварскую грозу. В I веке Тацит уже отметил этот факт в знаменитых строках своей «Германии»[289]. В конце III века Мамертин повторяет то же самое в панегирике Максимиану. «Счастье Империи в том, что варварские народы вокруг нее со всех сторон терзают и убивают друг друга».

Из римских историков два в особенности, Цезарь и Тацит, старались познать и понять социальную и политическую жизнь древней Германии. При всей неполноте и иногда неясности, их сообщения представляют большую цену[290].

Сама страна внушает римлянам мистический ужас. Тацит изображает, очевидно, чувство легионера в тяжелых походах по Германии, когда говорит: «Не говоря об опасностях безвестного и грозного моря, кто мог бы, покинув Азию, Африку или Италию, стремиться в Германию, с ее нескладными очертаниями, суровым климатом, диким и угрюмым ландшафтом?». Можно понять чувство ужаса, охватывавшее того кто покидая левый берег Рейна, где цвела римская культура, погружался в эти дикие страны. За рекой начинался огромный «Герцинский лес», покрывавший значительную часть Германии: 60 дней было недостаточно, чтобы его перейти. В глубине его жили странные животные: северные олени, лоси, зубры. Реки и потоки, бороздившие его по всем направлениям, разливались в озера и болота. К северу страна становилась еще более печальной и мрачной; деревья редели, обнаруживая топкий берег, болота которого незаметно сливались с морскими волнами. Наконец показывался «Германский Океан». Под тяжелым облачным небом бурное море вливалось в болотистый берег, в глубокие устья рек. Оно бросало корабли на скалистые острова, на скрытые песчаные мели.