Читаем История Франции в раннее Средневековье полностью

В помощь себе графы назначали викариев, причем последние либо действовали вместе с графом, либо заменяли его во время его отсутствия, либо получали в управление особую часть графства. Впоследствии эта третья форма возобладала; образовались округи пага — викариаты, и викарий слился с тунгином[397] Салической Правды.

Иногда выше графов короли ставили герцогов. Герцогство, как правило, не было постоянным учреждением: оно появлялось и исчезало вместе с условиями, вызвавшими его возникновение, но были и постоянные герцогства, например Шампанское, включавшее три графства. В VII веке появился ряд герцогств на востоке, как Эльзас[398]. В Бургундии герцоги носили титул патрициев. Правитель, заведовавший частью Прованса, которая входила в Австразию, назывался «ректор».

По ту сторону Рейна герцоги стали национальными вождями, слабо связанными франкским владычеством и часто взаимно враждовавшими. Таковы герцогства Аламания, Бавария, Тюрингия, герцогство фризов, федерацией которых долго была Германия.

Эти всевластные чиновники часто становились настоящими тиранами: они торговали приговорами, взимали незаконные поборы, удовлетворяя личной мести. У Григория Турского выведен ряд таких типов: один «захватывает чужое добро» и позволяет своим сервам воровать и убивать, другой «настолько жаден, что похищает церковное имущество», третий «публично оскорбляет епископа», четвертый «забрал во всех домах все припасы, сено и вино, какое мог найти… не дожидаясь ключей, он ломал двери, он пытал и предал смерти множество жителей».

Среди этих насильников особенно популярна фигура Левдаста. Королевский раб, сперва поваренок, потом булочник короля Хариберта, «перешедший от песта к квашне», клейменный в ухо за попытку бежать, он внезапно делается любимцем жены Хариберта. Она освободила его, сделала начальником своей конюшни, а после ее смерти он стал королевским конюшим, а затем графом Тура. Желая приобрести состояние, он женился на дочери местного богача. Он начал ряд процессов против богачей и обложил их огромными штрафами, грабил церковное имущество и скопил в своем доме множество золота и драгоценностей. Надменный с мужчинами, он не щадил ни одной женщины, и Тур был полон молвой о его жестокостях и разврате. Со смертью Хариберта Тур перешел было к Сигеберту, и Левдаст искал приюта в царстве Хильпериха, но потом Тур достался последнему, и прежний раб опять получил свою должность. На публичных аудиенциях он зажимал рот подсудимым, а если толпа выражала им симпатию, изрыгал грубые ругательства. Он приказывал приводить к себе священников в ручных кандалах, бил палкой свободных людей. Неудивительно, что «граф» вступил в конфликт с епископом Тура, Григорием. Он входил в епископский дом не иначе, как в кирасе, шлеме и с копьем. Жители, наконец, пожаловались Хильпериху. Послан был для расследования королевский посланец (missus) Ансовальд. Левдаста сместили и заменили Евномием, избранником Григория и народа. Но Левдаст решил отомстить, и обвинил Григория в оклеветании Фредегонды. Однако это обвинение обратилось на него самого, и королева велела его схватить. Его привязали за шею к столбу и били железным прутом, пока он не испустил дыхания. В конце концов, Левдаст был не хуже других. У Григория Турского мы не находим ни одного честного графа. Правда, Фортунат восхваляет кротость, милость и образованность некоторых из них, но можно ли верить панегирикам этого поэта-паразита, восхвалявшего самого Хильпериха?

Чтобы положить конец этим злоупотреблениям, короли посылали в провинцию посланцев (missi). Однако они не являлись правильным учреждением, как при Карле Великом, а делегировались для отдельных поручений (например, Ансовальд), и в конце концов, были бессильны. Население оставалось беззащитным против произвола графов, и сильные люди искали всяких средств освободиться от их власти. Им удавалось добиться того, что король запрещал графу вступаться в их земли и разрешал сноситься прямо с собою. В этом своеобразном явлении конца меровингской эпохи уже лежит один из зародышей феодализма.


III. Юстиция, налоги, военная служба

Король издает законы, вершит суд, собирает налоги и армии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее