История Французской революции (1789 по 1814 )

Робеспьер поименно преследовал Бриссо, Гаде, Верньо, Петиона и Жансонне в Конвенте; Марат обвинял их на народных собраниях. В качестве президента Клуба якобинцев он составил послание к департаментам, в котором призывал гром петиций и обвинений — против изменников и неверных выборных народа, желавших спасти короля, вотировавших за апелляцию к народу или за тюремное заключение. Правая и Равнина Конвента почувствовали, что настала необходимость им соединиться. Марат был предан суду Революционного трибунала. Эта новость повергла в волнение клубы, толпу и Парижскую коммуну. В виде ответа на это решение мэр Паш от имени главного городского совета и тридцати пяти секций потребовал у Конвента изгнания главнейших из жирондистов. Юный Буайе-Фонфред потребовал своего включения в число изгоняемых товарищей, а члены правой и Равнины поднялись с криком: „Всех, всех нас!“ Правда, петиция эта была затем признана клеветнической, но она являлась первой, извне направленной против Конвента, атакой, и она подготовила умы к падению Жиронды.

Обвинение, предъявленное Марату, далеко не устрашило якобинцев, сопровождавших его в трибунал. Марат был оправдан и с триумфом на руках внесен в Конвент. С этого момента входы в зал Конвента были заняты смелыми санкюлотами, а завсегдатаи Клуба якобинцев наводнили трибуны Конвента. Члены клубов и женщины, прозванные робеспьеровыми вязальщицами, постоянно прерывали ораторов правой и мешали прениям, а вне Конвента старались воспользоваться первым удобным случаем, чтобы покончить с жирондистами. Анрио, начальник секции санкюлотов, подстрекал к этому батальоны, предназначавшиеся к отправке в Вандею. Гаде, поняв тогда, что не время было ограничиваться одними жалобами и речами, и, поднявшись на кафедру, сказал: „Граждане, в то время, как добродетельные люди ограничиваются тем, что вздыхают над несчастьями отечества, заговорщики действуют, чтобы его погубить. Подобно Цезарю, они говорят: Пусть они разговаривают, а сами будем действовать! Необходимо действовать и вам! Зло в безнаказанности заговорщиков 10 марта, зло в анархии, зло в существовании парижских городских властей, жадных в одно время и до денег, и до господства. Граждане, еще есть время, и вы можете еще спасти республику и вашу поколебленную славу. Я предлагаю вам сместить городские власти и в 24 часа заменить муниципалитет собранием председателей секций, созвать как можно скорее в Бурже запасных членов Конвента и разослать декрет об этих мерах с особыми посланными по всем департаментам“. Такое предложение Гаде смутило было сначала Гору. Если бы были немедленно приняты предложенные им меры, то господство Коммуны прекратилось бы и все планы заговорщиков были бы разрушены; но, с другой стороны, подобные меры вызвали бы непременно еще более сильную борьбу партий, собрание в Бурже, весьма вероятно, распустило бы Конвент, центр, около которого вращалось все, был бы таким образом разрушен, и революция не имела бы достаточно сил для подавления внутренних раздоров и отражения внешних атак Европы, — этого испугалась умеренная партия Конвента. Страшась анархии, если не будет обуздана Парижская коммуна и контрреволюция, если народ будет слишком теснить, она желала поддержать равновесие между этими двумя крайними партиями Конвента. Из членов этой партии были составлены Комитеты общественной безопасности и общественного спасения; во главе ее стоял Барер, который, как все люди с правильным суждением, но слабым характером, был за умеренность, пока страх не сделал из него орудия жестокости и тирании. Вместо решительных мер, предложенных Гаде, он предложил выбрать чрезвычайную комиссию из двенадцати членов и поручить ей рассмотреть образ действия муниципалитета, постараться открыть виновников заговора против народного представительства и арестовать их. Эта средняя мера была принята Собранием; Коммуна, таким образом, осталась совершенно неприкосновенной — и она неизбежно должна была восторжествовать над Конвентом.