История Французской революции. Том 1

Де Грав, испуганный неурядицами, вызванными этими первыми военными событиями, сложил с себя обязанности, давно уже тяготившие его, а Дюмурье не захотел занять его должность. Тогда Людовик XVI, опять-таки под влиянием Жиронды, вверил военный портфель Сервану, бывшему военному, известному своими патриотическими убеждениями. Этот выбор дал новые силы Жиронде, которая, имея в своем распоряжении Сервана, Клавьера и Ролана, получила почти большинство в Совете министров. Жирондисты с каждым днем становились недоверчивее, а следовательно, взыскательнее к доказательствам искренности со стороны Людовика XVI. Дюмурье, не особо поддававшийся убеждениям, притом тронутый доверием короля, всегда принимал его сторону, так же как и Лакост, горячо привязавшийся лично к королю. Дюрантон оставался нейтральным и выказывал явное предпочтение только наиболее слабым советам. Серван, Клавьер и Ролан были непреклонны; под влиянием опасений, внушаемых им друзьями, они с каждым днем становились недоступнее и неумолимее.

Одно последнее обстоятельство окончательно поссорило Дюмурье с главными членами Жиронды. Вступая в министерство иностранных дел, он потребовал шесть миллионов на секретные расходы, с тем чтобы не давать отчета в этих деньгах. Фельяны этому воспротивились, но Жиронда поддержала его требование, и деньги были ему предоставлены. Когда Петион потребовал денег на парижскую полицию, Дюмурье назначил ему тридцать тысяч франков в месяц, но, выплатив эту сумму всего один раз, отошел от Жиронды и больше не платил. С другой стороны, стало известно или просто возникли подозрения, что он использовал сто тысяч франков на свои личные нужды. Ролан, у которого собиралась вся Жиронда, пришел в негодование, так же, как и все его друзья.

Министры поочередно обедали друг у друга, чтобы на досуге толковать о делах. Когда обед случался у Ролана, на нем присутствовали его жена и все их близкие, и можно сказать, что тогда сама Жиронда держала совет. На одном из таких собраний присутствовавшие начали укорять Дюмурье в его секретных расходах. Сначала он отвечал легко и остроумно, потом рассердился и решительно поссорился с Роланом и его друзьями. Он более не появлялся на собраниях под тем предлогом, что не желает говорить о государственных делах при женщине и личных приятелях Ролана. Впрочем, Дюмурье еще несколько раз приезжал к Ролану, но о делах не говорил вовсе или очень мало.

Возник еще один спор, который еще более оторвал его от жирондистов. Гюаде, самый нетерпеливый член этой партии, прочел письмо, в котором хотел, чтобы министры пригласили короля взять в духовники присягнувшего священника. Дюмурье стал доказывать, что жирондисты не имеют права вмешиваться в частные религиозные дела короля. С ним, правда, согласились Верньо и Жансонне, но спор оказался очень оживленным и привел к окончательному разрыву.

Газеты первыми начали нападать на Дюмурье. Фельяны, уже составившие против него заговор, неожиданно нашли помощников в якобинцах и жирондистах. Дюмурье твердо выстоял бурю, разразившуюся со всех сторон, и принял строгие меры против некоторых журналистов.

Еще раньше этого был издан обвинительный декрет против Марата, редактора «Друга народа», ужасного издания, в котором он открыто требовал крови и убийств и осыпал нахальнейшей бранью королевскую семью и всех, казавшихся подозрительными его зарвавшемуся воображению. Чтобы уравновесить действие этой меры, такой же обвинительный декрет был издан против Ройу, редактора «Друга короля», нападавшего на республиканцев с таким же неистовством, с каким Марат преследовал роялистов.