История Фридриха Великого.

   Фридрих спокойно смотрел все утро на движения неприятелей. В двенадцать часов прусские солдаты стали обедать. Король также сел за стол со своими генералами. Разговор шел о посторонних предметах, ни слова -- о предстоящей опасности. Сердца пруссаков бились от страшного ожидания, но никто не смел заикнуться о положении войска. Все взоры были устремлены с надеждой и упованием на короля, в голове которого созревал уже план битвы. Французы дивились равнодушию пруссаков и приписывали его совершенной безнадежности. "Несчастные хотят нам отдаться в плен, {297} не потеряв заряда!" -- говорили они и продолжали свой марш. В два часа Фридрих встал из-за стола, спокойно вынул зрительную трубу, окинул взором все диспозиции неприятеля и велел ударить тревогу. В несколько минут поле было убрано и очищено, обозы отошли назад, артиллерия выдвинулась, войска стояли в строю. Королю подвели коня. Как молния, пролетел он перед рядами, приветствуя солдат. В середине он остановился, махнул рукой и около него образовался полукруг генералов и офицеров.

   "Друзья! -- сказал он громко, обращаясь к войску. -- Настала минута, в которую все для нас драгоценное зависит от нашего оружия и нашей храбрости. Время дорого. Я могу сказать вам только несколько слов, да много говорить и не для чего. Вы знаете: все нужды, голод, холод, бессонные ночи, кровавые сечи -- я делил с вами доныне по-братски, а теперь я готов для вас и за вас пожертвовать даже жизнью. Требую от вас такого же залога любви и верности, какой сам даю вам. Прибавлю одно: не для поощрения, а в воздаяние оказанных вами подвигов, отныне до тех пор, пока мы вступим на зимние квартиры, жалованье ваше удваивается. Вот все! Не робеть, дети! С Богом!"

   Громкие клики прервали благоговейную тишину, с которой солдаты внимали своему вождю. Ряды зашевелились и, как под электрическим ударом, колонны встрепенулись и двинулись вперед.

   Французы были изумлены быстрой переменой в прусском лагере. "Да это настоящее оперное превращение! -- восклицали они. -- Наконец, очнулись! Они хотят бежать, но нет, мы их не упустим!" И крылья их пошли с удвоенной быстротой.

   Сейдлиц вел прусский авангард, состоящий из легкой конницы. Ряд холмов скрыл его от взоров неприятеля. Быстро прошел он влево и стал в стороне, выжидая, пока с ним поравняется обходящий левое крыло неприятель. Между тем на высоты холмов въехала прусская артиллерия. Вдруг громы ее раздались над беспечными головами французов, строи их поредели. Французские пушки плохо действовали из долины, ядра их перелетали через ряды пруссаков. Но вот Сейдлиц улучил удобную минуту для нападения: перед ним открыт фланг неприятеля. Эскадроны его стоят, как вкопанные, не шевелясь, не давая шевельнуться лошадям, удерживая дыхание. Бодро выезжает Сейдлиц перед фронтом. "За мной, друзья!" -- кричит он, наконец, не дожидаясь пехоты, и бросает свою трубку в воздух, в знак атаки. {298}

   Как стая ласточек, взвилась легкая прусская конница и вслед за своим молодым вождем ударила во фланг беспечно идущего неприятеля. Здесь совершается событие, небывалое в летописях войн. Легкая конница, гусары, мнут и опрокидывают тяжелую кавалерию французов, побивают и гонят знаменитых французских жандармов. Субиз посылает им на подмогу свой резерв, но пораженные, гонимые жандармы врываются в беспамятстве в ряды своей подмоги. В общей суматохе нельзя построиться, нельзя стать в боевой порядок, и резервные полки бегут вместе с разбитыми. Пруссаки гонятся за ними с неистовством -- легкие ласточки стали хищными коршунами. Горное ущелье останавливает их геройский порыв, и сотни бегущих сдаются им в плен.

   Между тем разбитая кавалерия обнажила свою пехоту. Сейдлиц у ней в тылу. В то же время к ней подходит прусская пехота с правого фланга. Страшный залп из пушек приветствует ее. За ним открывается правильный ружейный огонь, а потом атака в штыки. Пруссаки движутся спокойно, действуют хладнокровно, как на учении. Субиз поспешно строит свою инфантерию в колонны, во-{299}одушевляет своих солдат -- ничто не помогает: колонны его рассеяны, картечный и ружейный огонь производят в рядах страшное опустошение. Наконец, прусская кавалерия мнет его пехоту, и все войско ищет спасения в бегстве. Солдаты бросают оружие, чтобы скорее ускользнуть от преследования -- напрасно: их берут в плен целыми батальонами. Граф Сен-Жермен с несколькими швейцарскими полками прикрывает беспорядочную ретираду, он один остается на поле до конца битвы. Наступившая ночь спасла французов от совершенной погибели. На следующий день их преследовали до Инструта.