История Фридриха Великого.

   В Берлин Фридрих прибыл 12 июля, а 28-го мир Пруссии с Австрией был окончательно заключен и подписан. Англия приняла на себя ответственность за точное исполнение договора. В Берлине мир был отпразднован торжественным образом, и жители столицы всячески старались выказать свой восторг и любовь к победоносному своему монарху.

   Вслед за тем все союзные дворы были извещены о заключении мира. Можно себе представить, какое волнение произвело это событие в европейских кабинетах. Больше всех был поражен Флери. Старый политик, не мог перенести мысли, что Фридрих, ученик в государственной науке, которого он хотел употребить только орудием для своих целей, перехитрил его. Он не верил глазам своим и несколько раз принимался перечитывать присланный рескрипт прусского короля.

   "Я слишком хорошо знаю прямой и благородный образ мыслей Вашего Величества и не могу допустить малейшее подозрение, что Вы хотите нас оставить!" -- Так писал Флери к Фридриху и, действительно, он хорошо постиг характер прусского короля. Фридрих сам сознавался Иордану, что шаг этот стоил ему сильной борьбы с {151} самим собой. "Но что делать, -- прибавил он, -- где между необходимостью обмануть или быть обманутым нет середины, там для монарха остается только один выбор".

   Фридрих изложил кардиналу Флери необходимость такой меры и все причины, которые побудили его к решительному шагу. Кардинал на это возразил, что пишет ответ свой слезами, и заключил письмо так:

   "Ваше Величество делаетесь теперь судьей целой Европы: это самая блистательнейшая роль, какую Вы могли принять на себя".

   Но Мария-Терезия была в совершенном отчаянии. Она говорила, что у нее из венца вырвали драгоценнейший камень и, если верить лорду Робинсону, то добрая королева плакала каждый раз, когда встречала силезца, но, к несчастью, почтенный джентльмен любил иногда прикрасить речь свою невинной риторической фигурой.

{152}

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Два года мира

   Армия Пруссии была сильно расстроена войной. Прежде всего Фридрих позаботился о приведении ее в порядок, о пополнении и усовершенствовании своих полков. Военные действия открыли ему многие недостатки в войске, которые надлежало исправить, но в то же время они показали и хорошие стороны, которые ему хотелось развить еще более.

   В одном из своих стихотворений он сказал:

   Чтобы государство не теряло своей славы,

   И на лоне мира должно

   Заниматься суровой военной наукой.

   Эту мысль старался он оправдать на деле. Неловкость и дурное устройство прусской конницы было им вполне испытано в Силезскую войну. С этой стороны Австрия имела над ним большой перевес: венгерские гусары и вообще все легкое конное войско австрийской империи почиталось тогда образцовым. Фридрих вполне оценил его достоинства во время своих битв, и зоркий глаз его тотчас постиг, в чем состояли главные его преимущества. {153}

   Итак, первой заботой его было преобразовать на австрийский образец свою кавалерию, оставленную отцом его без всякого внимания. Он утроил ее комплект против прежнего, делал беспрерывные маневры и с помощью Винтерфельда и неусыпного, деятельного Цитена скоро поставил конницу, особенно гусар, на высокую степень совершенства.

   Эти воинские заботы Фридриха, который, как мы видели из письма его к Иордану, душой стремился в область мысли и мечты, занимали его так сильно не потому, что он увлекся своими успехами и пристрастился к войне, но потому, что кусок, вырванный им из когтей могучего австрийского орла был слишком лаком и должен был возбудить зависть в других державах. Он предвидел, что последствия Силезской войны поведут за собой еще новые брани и торопился быть готовым на всякий случай, чтобы лицом к лицу во всеоружии встретить каждого нового неприятеля.

   Он делал частые смотры войскам своим, упражнял их, придумывал разные перемены в обмундировке и в самих приемах, приучал их к быстрым и неожиданным движениям. При теплом, сознательном чувстве любви к отчизне, которым были одушевлены прусские солдаты, он сделал из них послушную, органическую машину, действующую по убеждению и страшную для врагов.

   После войска, вторую заботу для Фридриха составляла вновь завоеванная область, Силезия. Дорого стоило ему ее приобретение, {154} но он не жалел трат на то, чтобы привести ее в цветущее состояние. Он вполне постиг, что в ней, при хорошем устройстве, может открыться неисчерпаемый источник государственного обогащения.

   Для большего обеспечения Силезии крепости ее умножились, многие города были обнесены новыми стенами, старые укрепления исправлены и расширены.