История географических карт

Главный персонаж нового религиозного движения умер бесславной смертью – он был распят по решению иудейского Синедриона (Верховного суда Иудеи) при молчаливом одобрении Понтия Пилата, прокуратора Иудеи. Пилат не мог согласиться с бунтарскими претензиями этого Иисуса. Однако новая вера не умерла вместе со своим основателем, его ближайшие последователи под предводительством страстного апостола Павла сумели распространить его учение и организовать его последователей. Первое время новая вера привлекала новых сторонников из бедных классов: рабов, вольноотпущенников и рабочих, с небольшой прослойкой богатых и образованных людей. Однако при общем упадке прочих религий христианство набирало силу, и к концу II века новая религия приобрела множество сторонников из всех слоев общества – сенаторов и всадников, уважаемых адвокатов и врачей, военных и гражданских чиновников, судей и губернаторов. Ничто, кроме армии, не могло сравниться с церковью по степени организации; несмотря на оппозицию и решительные преследования, христианство поглотило эллинизм. Презираемая и осыпаемая оскорблениями «третья раса» превратилась внутри империи в новую нацию. Ее церкви были многочисленны и независимы, ими управлял совет старейшин (пресвитеров); у нее появилась собственная литература, бравшая начало в Евангелиях и апостольских посланиях ее лидеров и пророков.

Раннее христианство легко было принять. Его законы были простыми, жесткими и однозначными; оно много обещало и мало требовало – кроме веры, – в то время как повседневный мир, наоборот, требовал много и не давал ничего, кроме душевного смятения и физической усталости. Суровые жизненные реалии и мириады неразгаданных загадок Вселенной ничего уже не значили для апатичных созданий, равнодушно наблюдавших, как распадается правительство и втаптывается в грязь культура. Таким образом, христианство возобладало; оно охватило лучшие умы Европы и подчинило их своей воле. Наука хоть и не умерла, но впала в коматозное состояние.

Интеллектуальный сумрак раннего Средневековья (начиная с 300 г.) в значительной степени объяснялся всего лишь тем, что новообретенный путь к славе и потрясающие перспективы загробной жизни полностью захватили воображение человека. Такие авторы, как Страбон и Птолемей, Евклид и Архимед сделались сомнительными. Человеческий опыт, пристальное наблюдение за природными явлениями больше не имели значения. Письменная история была отвергнута, а если она к тому же противоречила Священному Писанию, ее следовало заклеймить как языческую и, следовательно, лживую. Светильник научного знания, в котором и в лучшие времена едва теплился дрожащий огонек, на время совсем пропал в ослепительном свете религиозного восторга.

Раннее Средневековье рассматривало научные доктрины в лучшем случае как неуместные и ненужные, в худшем – как опасные. Христианская церковь позволяла себе поддерживать искусства и даже литературу, поскольку их можно было использовать надлежащим образом – как средства для выражения благоговения. Для поддержки и одобрения науки, включая картографию, такое оправдание не годилось. Человечеству должно быть достаточно интеллектуальной и духовной поддержки церкви, и церковь, начиная с Лактантия (ок. 300 г.), объявила научные занятия бессмысленными и ни к чему не ведущими. Некоторые из Отцов Церкви шли еще дальше и торжественно объявляли, что научные теории не только противоречат Писанию, но и опасны. Когда папа Захария (в 741 г.) подробно раскритиковал и осудил научные взгляды Виргилия – ученого епископа Зальцбургского, он объявил их «противоестественной и чудовищной доктриной». Однако реакция церкви на взгляды упрямых мыслителей вроде Виргилия не всегда была столь спокойной. По мере того как росла духовная и мирская власть христианской церкви, преследования независимой мысли, не желавшей идти в ногу с теологией, приобрели размах и решительность, не уступавшие фанатизму, с которым Мессий Квинт Траян Деций начинал первые массовые гонения на христиан.