История германского фашизма

Национал-социалисты очень скоро поняли, какую внешнеполитическую опасность представляют для них такие настроения за границей. Часть национал-социалистских вождей рассчитывала, что с помощью усиленного нажима на германское еврейство удастся заставить замолчать как его, так и заграницу. Выразителем этих настроений явился Геббельс. 27 марта он посетил Гитлера в его загородном доме в Берхтесгадене и предложил ему разрешить партии устроить небывалый до сих пор боевой праздник. Все евреи в Германии, занятые в торговле и промышленности, а также лица свободных профессий должны были в результате грандиозных террористических мероприятий партийного аппарата подвергнуться бойкоту, все чиновники и служащие еврейского происхождения должны были быть удалены со службы. Вначале предполагалось, что бойкот должен был длиться неограниченное время. Было ясно, что в течение немногих недель он должен будет привести к полному экономическому разорению всего германского еврейства.

Против этого плана, однако, немедленно выступили лица более дальновидные. Одним из них был председатель Рейхсбанка доктор Шахт, который поставил вопрос о своем пребывании в кабинете. Послы великих держав выступили с предупреждениями, и под этим давлением Гитлер решился приостановить бойкот.

Чтобы удовлетворить своих приверженцев, он согласился, однако, на однодневный пробный бойкот под руководством нюрнбергского депутата Штрейхера. В субботу 1 апреля у магазинов, а также у входа в бюро и частные квартиры расположились штурмовики, которые должны были требовать от покупателей, чтобы они не входили в еврейские магазины; в действительности же всех, кто осмеливался ослушаться, они удаляли силой. К витринам они приклеили плакаты частью с надписью «не покупайте у евреев», частью же с грубыми ругательствами.

Для видимости после первого дня бойкот был «отложен» до 5 апреля. Если бы до того времени «травля по поводу ужасов» в Германии не прекратилась, то бойкот должен был возобновиться. В действительности он официально больше не возобновлялся. Штрейхер жаловался, что национал-социалисты, к сожалению, капитулировали перед «мировым еврейством». Сам он утверждал, что якобы лишь во время бойкота впервые заметил, как сильно связано между собой интернациональное еврейство.

После приостановления бойкота национал-социализм занялся изгнанием евреев из свободных профессий. Гитлер, который долгое время был довольно скуп по части антисемитских деклараций, на этот раз дал руководящие указания в речи, произнесенной им 6 апреля перед депутацией унифицированных союзов врачей. Он заявил, «что путем скорейшего удаления из культурной и духовной жизни Германии слишком большого числа евреев, занимающихся умственным трудом, нужно удовлетворить естественное требование Германии о самобытном духовном руководстве. Допущение слишком большого числа выходцев из других рас может быть истолковано как признание духовного превосходства других рас, чего нельзя допустить».

В соответствии с этой программой быстро и основательно заработала страшная национал-социалистская законодательная машина. Программа была осуществлена в 4 больших законах. Были изданы: «Закон для восстановления чиновничества», опубликованный 7 апреля, «Закон о допущении к занятию адвокатурой» от 10 апреля, «Закон о засорении чуждыми элементами германских школ и университетов» от 26 апреля и распоряжение имперского министра труда «О допущении врачей «к работе в больничных кассах».

Закон о чиновниках по своему значению, принципиальному и практическому, выходит далеко за пределы вопроса о чиновниках-евреях. Важнейшее постановление о чиновниках-евреях содержится в параграфе 3-м. Он гласит:

«Чиновники неарийского происхождения подлежат увольнению; поскольку речь идет о лицах, занимающих почетные должности, эти лица должны быть освобождены от своих обязанностей.

Первый пункт не распространяется на чиновников, которые находились на службе уже до 1 августа 1914 г., либо сражались в мировую войну на фронте за германскую империю или за ее союзников, либо чьи отцы или сыновья пали во время Первой мировой войны. Прочие изъятия могут разрешаться имперским министром внутренних дел по соглашению с соответствующими ведомственными министрами или высшими провинциальными властями для чиновников за границей».

Последняя фраза предусматривает особое положение для чиновников, находящихся на дипломатической службе, ибо при чрезвычайно широком толковании понятия о неарийцах довольно большое число этих чиновников подпадало бы под действие закона. Здесь сказалось особое положение министерства иностранных дел, которое сумело вначале, при президентстве Гинденбурга, устоять в национал-социалистском государстве. Решающее значение для применения закона, который является духовным детищем Фрика, имело первое постановление о порядке его проведения, опубликованное 12 апреля. Оно определило понятие «неарийский» так, как этого ожидали знатоки национал-социалистской идеологии, и именно поэтому весьма поразило всю общественность. Второй раздел этого постановления гласит: