История героя: Приквел

Цзин Цзи с готовностью бросился на помощь старшему собрату по учебе. Уже в движении он рванул клинки из ножен, и в широком замахе крест-накрест опустил их на первых двух послушников Культа Тяньлун, что имели несчастье оказаться на его пути. Те рухнули, хлеща кровью из глубоких рубленых ран. Волна ци сорвалась с продолжающих движение клинков Цзи, и ударила в плотные ряды врагов, снося все на своем пути, и оставляя за собой недвижные трупы.

Вэй Цзылин выметнулась вперед, влекомая безупречно выполненной техникой шагов, и пронеслась перед вражеским строем, словно быстрый порыв ветра. От лёгких касаний её пальцев послушники Культа Тяньлун падали навзничь, корчась в жутких судорогах. Усеяв землю содрогающимися телами, девушка скользнула обратно, под защиту товарищей. Нацеленные в нее атаки безнадежно запаздывали, словно воины Культа пытались пронзить мираж.

Ши Янь отправляла во врага один дротик за другим. Ее метательные снаряды безошибочно находили сочленения доспехов, глазницы личин, и не прикрытые броней конечности. Все больше и больше послушников Культа Тяньлун валилось на ступени ведущей к Шаолиню лестницы, словно повинуясь быстрым жестам Ши Янь. Обычно беззаботное лицо девушки посерьезнело, а глаза сощурились, не обещая ничего хорошего тем, на кого падал ее ищущий взгляд.

Дождь энергетических стрел, порожденных техникой “восьми бессмертных, указующих путь”, хлестнул ряды воинов Культа, парализуя, калеча, и разя наповал. Сяо-Фань не пожалел энергии на эту атаку, видя опасность в затяжном бою, и подмечая все замедляющиеся движения Гу Юэсюаня, что принимал на себя основную тяжесть вражеского навала. Основательно проредив строй послушников Культа, Ван Фань прекратил атаку внешней техникой, и бросился вперед, обрушив на противника всю мощь своего кулачного стиля. Юэсюань поддержал его атаку, с удвоенным усердием наступая на противостоящих ему. Вдвоем они, расшвыривая воинов Культа Тяньлун могучими ударами, потеснили их, заставляя откатиться назад. Цзин Цзи и девушки присоединились к их усилиям, и вскоре послушники Культа отступили с ведущей к храму лестницы, не выдержав слаженной атаки пятерки.

Бой прекратился - строй Культа Тяньлун замер напротив пятерых молодых воителей, не двигаясь ни на шаг. Вдруг, ряды послушников Культа расступились, и вперед вышел мужчина в зеленом шелковом халате. Его длинные темные волосы удерживала серебряная заколка; ухоженные усики и бородка свисали с бледного, тонких черт лица мужчины. Он недовольно кривился, а руки неизвестного не отдалялись от богато украшенных рукоятей меча и сабли, что висели на его поясе.

- Уйдите с моей дороги, безмозглые юнцы и юницы, иначе пожалеете о том, что родились на свет, - презрительно бросил он.

- Смотри-ка, Джи, - громко обратился к соученику Ван Фань, нарочито игнорируя незнакомца. - У этого напыщенного глупца при себе сабля и меч. Покажешь ему, как правильно с ними обращаться?

- Еще как, - с веселой злостью оскалился Цзи, и выкрикнул в лицо их противнику, нахально и насмешливо:

- Эй ты, иссохший, бледнолицый старикашка! Очень надеюсь, что твое боевое искусство получше, чем у этих неумех, которых и трехногая кошка одолеет! Я уже начинаю скучать!

Неизвестный поперхнулся воздухом от такой наглости. Лицо мужчины побагровело, а руки судорожно сжались на рукоятках оружия. Сяо-Фань довольно улыбнулся - второй старший превзошел его ожидания, основательно выведя неизвестного воителя из себя. Юноша узнал этого старейшину Культа Тяньлун, сражавшегося в битве у горы Тяньду, и сомневался, что он простит им смерти подчиненных. Продолжение их схватки было неизбежным. Враг же озленный и взбешенный менее опасен, чем враг собранный и хладнокровный, так как более склонен к ошибкам, и Сяо-Фань не упустил возможность получить это преимущество.

Старший Культа, зло кривясь и метая молнии из глаз, открыл было рот, но его прервал громкий голос, раздавшийся с вершины ступеней, ведущих к вратам Шаолиня. Голос этот звучал спокойно и мирно, словно читал буддистскую сутру, а не обращался к рассвирепевшему убийце.

- Да восславится Будда[3], - говорил он. - Зачем ты пришел с войной в обитель мира, Гунсунь Цзянь? Достаточно крови уже пролилось сегодня из-за твоей опрометчивости. Не лучше ли прекратить вражду, пока не поздно, и решить все миром?

Сяо-Фань повернулся, и с интересом осмотрел говорившего. Тот, худой и бледнокожий старец с наголо обритой головой и белоснежно-седой бородой, носил оранжевое монашеское облачение, и выглядел безмятежнее статуи Будды.

Бок о бок с ним стояли еще два монаха. Один выглядел настоящим гигантом рядом со своими малорослыми братьями по вере. Коричневая накидка и белый халат за малым не трещали на его могучих плечах, а черные глаза под косматыми бровями сердито обозревали столпившихся у подножия ступеней воинов Культа. Длинная, пушистая, и седая борода монаха ниспадала на его крепкую грудь, устроившись поверх массивных молитвенных четок, а точки-шрамы на его лысине, символизирующие буддистские добродетели, основательно поблекли от времени.