История Гиены. Хроника подлинного расследования. Книга 2

Вместе с тем, в осенних нападениях проявились такие поведенческие элементы, которые прежде Гиена не демонстрировал, что заставляло задуматься над тем, действительно ли все 4 эпизода связаны с ним? Не появился ли в восточном Сакраменто второй насильник?

Почему это важно? Казалось бы, какая разница, кому полиция припишет то или иное преступление — условному Гиене или столь же условному Шакалу? Однако это действительно важно, потому что если Гиену поймают и обвинят в совершении преступлений, к которым тот на самом деле непричастен, и он докажет собственное alibi, то его придётся отпустить… То же самое произойдёт и в случае задержания подражателя — тот представит доказательства непричастности к преступлениям настоящего серийного преступника и, опять-таки, выйдет на свободу, очищенный от подозрений.

Изнасилования в сентябре и октябре 1977 г. дали правоохранительным органам примеры очень странных поступков преступника, не наблюдавшихся ранее. Истолковывать их можно было по-разному, зачастую диаметрально противоположно, находя доводы как в пользу предположения о появлении имитатора, так и против.

Поясним сказанное на конкретных примерах.

а) Использование рюкзака. Безусловно, представляется очень интересной деталь, связанная с нападением в ночь на 6 сентября, когда в самом начале проникновения в дом преступник внёс рюкзак, который увидели потерпевшие. Подчеркнём, что ранее Гиена никогда не позволял потерпевшим видеть носимые с собою вещи. Мы знаем, что в нескольких эпизодах весной 1977 г. жертвы слышали звуки открываемых и закрываемых длинных «молний», что наводило на мысль о наличии у Гиены большой спортивной сумки. Но самой сумки никто не видел, и осмотрительность преступника в этом отношении вполне понятна: зачем давать потерпевшим лишнюю информацию о себе? Логика вполне в духе этого человека… Но вот 6 сентября нападавший совершенно не таясь вносит в дом рюкзак. Неужели так мог поступить Гиена? Или же перед нами доказательство того, что преступление совершил совсем другой человек? Думается, что фатального опровержения участия в нападении именно Гиены в использовании рюкзака нет. Этот преступник вполне мог умышленно сделать так, чтобы жертвы увидели рюкзак, в надежде, что их рассказ дезориентирует следствие. Логика его довольно проста: если преступник в повседневной жизни рюкзаками не пользуется, а предпочитает им спортивные сумки, то ему следует сделать так, чтобы жертвы видели его именно с рюкзаком, а не с сумкой. Поэтому сумку он скрывает, а рюкзак без всякой опаски выставляет напоказ…

б)Преступник и 6-летняя девочка.

Другим, гораздо более интересным моментом, связанным с нападением в ночь на 6 сентября, является реакция злоумышленника на появление девочки. Тот не только не попытался её остановить и силой удержать подле себя, но напротив, позволил уйти и даже заговорил с ней не без толики чёрного юмора. В книге I автор сделал предположение об отсутствии у Гиены всякого опыта общения с малолетними детьми — именно этим можно объяснить довольно странные реакции преступника на присутствие детей на месте преступления (напомним, что он, например, связывал 3-летнего малыша, а 10-летнему мальчику нанёс ножом порез на бедре, что выглядит совсем уж чрезмерным и не нужным в той ситуации запугиванием). Теперь же насильник машет 6-летней девочке рукой… двусмысленно шутит… и отнюдь не пытается её догнать и связать. Неужели это действительно Гиена? Или, всё-таки, мы видим совсем другого насильника?

Нельзя не признать, что оценка этой ситуации представляется нам более сложной, поскольку дилемма эта строгая — либо навык общения с ребёнком есть, либо его нет… Весной 1977 г. у Гиены такого навыка не было, но к сентябрю он вдруг появился. Что это может значить?

Очевидно, за три летних месяца с ним что-то произошло. Что-то такое, что научило его разговаривать с детьми, понимать их реакции и объективно оценивать степень потенциальной угрозы, исходящей от детей. В начале сентября преступник уже знал, что 6-летняя босоногая девочка не вылезет ночью из окна и не побежит к соседям с криком «маму насилуют!» И в полицию ребёнок тоже звонить не станет, во-первых, потому, что взрослые ещё не обучали этому, а во-вторых, потому, что такое самоволие чревато наказанием.

Кто или что могло подсказать преступнику правильную тактику поведения с ребёнком?