История города Хулучжэня

Второй брат, И Бай, тоже пострадал из-за пикантного политического инцидента, произошедшего с его старшим братом И Ши. Еще в начальных классах он проявлял способности к литературному творчеству, его сочинения всегда ставились всем в пример. На каждом уроке литературы учитель выходил вперед и прочитывал его сочинение вслух. В средних классах И Бая частенько привлекали к работе в производственной бригаде – он писал тексты выступлений для руководства, черновики массовой критики и биографические репортажи о передовиках. Односельчане даже хвалили его, называя звездой, сошедшей в суетный мир. То, что «желторотый птенец» десяти с лишним лет сумел с легкостью овладеть сдержанным и серьезным взрослым слогом, усвоить широко распространенную политическую терминологию и вникнуть в суть высоких директив Великого Вождя, не могло не заставить людей взглянуть на него новыми глазами. Его репортаж под названием «Лучше уж умереть на земле, чем на печи» был принят уездной радиостанцией. Он превратил отсталого крестьянина – Хромого Вана, ленивого до такой степени, что лишний раз штаны не подтянет, – в храбреца, который днями и ночами тяжело трудится на поприще ирригационного строительства. Хромой, который прежде даже ходить ровно не мог, услышав наставления председателя Мао, преисполнился неисчерпаемых сил, удивительным образом поднял груз весом в несколько сотен цзиней и «легкой поступью» зашагал по стройплощадке. А еще он исправил первоначальный вариант сочинения, заменив «горошины пота» на лице главного героя на «капли пота величиной с куриное яйцо», порядком всех изумив.

А еще И Бай придумал для агитбригады немало номеров – например, рифмованные диалоги, истории под аккомпанемент, истории для групповой декламации, истории под аккомпанемент на тяньцзиньский манер, шаньдунские скороговорки, комедийные истории сяншэн[12] и стихотворные частушки. В самом знаменитом своем представлении на местном диалекте в рифму и под ритм-аккомпанемент на тяньцзиньский манер он подвергал жесточайшей критике свергнутых государственных деятелей, разнося их в пух и прах. Этот номер был успешно представлен на уездном театральном фестивале и прославил Хулучжэнь.

Чудовище И до того уверовал, что его сын обладает выдающимся талантом, что у него голова кругом пошла; он был убежден, что у человека, который владеет пером, потенциал куда больше, чем у человека, который умеет орудовать лопатой. Он считал И Бая «маленькой счастливой звездой» семьи И.

Но старший брат И Бая – И Ши – окончательно разрушил все искренние надежды Чудовища И на младшего сына. После того как И Ши совершил свое преступление, революционный комитет и агитбригада городка уже больше никогда не просили И Бая что-то для них написать. И Бай уныло отсиживался дома, читая «Золотую дорогу» и «Ясный день», и лишь иногда участвовал в шумных событиях в доме культуры.

В те дни на Хулучжэнь снизошла «большая отрада», и повсюду царило радостное волнение. И Баю показалось, что и его настрой тоже стал бодрым, а дыхание – ровным. Он жаждал в один из ясных дней широкими шагами пройти по золотой дороге.

9

Все жители городка потратили два с лишним года на то, чтобы полностью разоблачить и раскритиковать «банду четырех», а также ликвидировать их пагубное влияние на массы. Для этого они, не изобретая ничего нового, прибегли к таким проверенным способам, как митинги, манифестации, расклейка и выкрикивание лозунгов, хождение на ходулях, танцы янгэ[13], театральные и танцевальные представления, игра на гонгах и барабанах.

Конечно, это движение принесло богатые плоды. И на провинциальном, и на городском, и на уездном уровнях удалось разоблачить приспешников «банды четырех», а глава Гэ из Хулучжэня подверг сам себя критике[14].

В Хулучжэне все от мала до велика уже утомились от постоянной переменчивости судьбы: они с тяжелыми вздохами и мрачными лицами драли глотки, выкрикивая призывы защитить Мудрого Вождя, но по сравнению с тем, как в свое время они желали Великому Вождю многая лета, эти призывы заметно проигрывали и по громкости, и по мелодичности, и по искренности, и по энтузиазму. На стройплощадке во время зимней кампании по строительству трассированных полей дачжайского типа видны были только реющие на ветру красные флаги, а вот людского сборища не наблюдалось. А у чванливого Хромого Вана, который поклялся умереть на земле, случился рецидив старой болезни, и он лежал на печи, опасаясь даже лишний раз перевернуться на другой бок.

Больше всего народ радовало то, что реформу под названием «Большая ярмарка Хаэртао» упразднили. Хулучжэнцам не нужно больше было, потуже затягивая пояса, доставать из закромов «лишние» вещи и «продавать» их на ярмарке государству. Во время празднования Нового года некоторые семьи даже стали позволять себе пачками запускать петарды. Всё больше и больше крестьянских дворов в городке осмеливались в открытую резать к Новому году свиней. Как раз в первый месяц того года Хулучжэнь плотно накрыло редким большим снегопадом.