История города Москвы

Но въ то время, какъ Университетская книжная лавка продавала по преимуществу творенія Сумарокова и оды директора Университета, Хераскова, побѣдныя и философическія, кромѣ разныхъ научныхъ книгъ, — на Спасскомъ мосту производилась оживленная торговля упомянутыми сатирическими листами, которые только здѣсь и распродавались въ довольномъ количествѣ, какъ скоро высылались изъ Петербурга. Въ 1770 г. больше другихъ книгопродавцевъ продавалъ ихъ Яковъ Добрынинъ, отчасти и Гаврила Ильинъ. Сатира здѣсь ютилась съ давняго времени и въ продаваемыхъ рукописныхъ тетрадкахъ и въ лубочныхъ картинкахъ, а потому всегда являлась дорогимъ гостемъ, откуда бы ни приходилъ этотъ гость.

Однако сама писательская Москва не послѣдовала примѣру Петербурга и не напечатала ни одного журнальчика съ сатирическимъ содержаніемъ. Это скоро подмѣтилъ забавный Трутень и написалъ письмо (отъ 2 іюня), будто бы изъ Ярославля, съ слѣдующими разсужденіями:

«Изъ Ярославля. Здѣсь всѣ удивляются воздержности Московскихъ писателей. Извѣстно, что почтенная наша старушка Москва и со своими жителями во нравахъ весьма не постоянна: ей всегда нравилися новыя моды и она всегда перенимала ихъ у Петербургскихъ жителей; а тѣ прямо отъ просвѣтителей въ ономъ разумовъ нашихъ господъ Французовъ. Въ нынѣшнемъ 1769 году лишь только показалась въ свѣтъ «Всякая Всячина» со своимъ племенемъ, то жители нашего города заключили, что и это новая мода. И какъ Москва писателями сихъ мелкихъ сочиненій весьма изобильна, то надѣялись, что тамъ сіи листки выходить будутъ не десятками, но сотнями. Ради чево фабрикантъ здѣшней бумажной фабрики велѣлъ съ поспѣшеніемъ дѣлать великое множество бумаги, годной къ печатанію; а между тѣмъ отправилъ своего прикащика на почтовыхъ лошадяхъ въ Москву для подряду. Но онъ и мы всѣ обманулись: въ Москвѣ и по сіе время ни одного такова изъ типографіи не вышло листочка; да и печатанные въ Петербургѣ журналы читаютъ не многія. Старой, но весьма разумной нашъ мещанинъ, Правдинъ, о семъ заключаетъ, что Москва. ко украшенію тѣла служащія моды перенимаетъ гораздо скорѣе украшающихъ разумъ, и что Москва такъ же, какъ и престарѣлая кокетка, сатиръ на свои нравы читать не любитъ».

Воздержаніе Московскихъ писателей зависѣло, можетъ быть, отъ мѣстныхъ причинъ, въ числѣ которыхъ главною причиною было то обстоятельство, что въ Москвѣ не существовало того интеллигентнаго, собственно придворнаго общества, какимъ въ то время славилась сѣверная столица. А потомъ и дѣло было вновѣ. Москвичи еще не успѣли съ нимъ освоиться, не говоря о томъ, что вольное развязное сатирическое слово о людскихъ порокахъ, особенно о порокахъ знатныхъ людей, въ благочестивой Москвѣ почиталось чуть не преступленіемъ противъ установленныхъ порядковъ общественной жизни. Но замѣтка Трутня, «что Москва писателями сихъ мелкихъ сочиненій весьма изобильна», даетъ поводъ съ большою вѣроятностью предполагать, что Петербургскіе сатирическіе листки также въ изобиліи наполнялись и писаніями Московскихъ авторовъ, какъ бывало съ журналами и въ наши времена.

Исторія книжной торговли на Спасскомъ мосту входитъ въ общую исторію Московскаго торга книгами, какъ и Московскаго ихъ издателъства, а потому здѣсь мы упомянемъ только о томъ, что Спасская торговля книгами не прерывалась до самаго нашествія въ 1812 г. Французовъ и съ ними Двадцати языкъ.

Изъ послѣднихъ торговцевъ на Спасскомъ мосту въ 1811 г. упоминается Алексѣй Телепневъ, который въ 1813 г. торгуеть уже на Никольской, подлѣ Управы Благочинія, куда перемѣстился и Матвей Глазуновъ, торговавшій также на Спасскомъ мосту (1787 г.).

Послѣ Европейскаго, уже не Татарскаго, а Французскаго нашествія Спасскій мостъ былъ разобранъ.

Кромѣ книжныхъ, на Спасскомъ мосту существовали и другія лавки. Въ 1765 г. здѣсь продавалась Вейновая водка (передвоенная наливка, родъ ликёра), дѣланная записавшимся въ Московскій цехъ Саксонцемъ Иваномъ Дицомъ, съ не малымъ уменьшеніемъ цѣны противъ выписной изъ-за моря.

У Спасскихъ же воротъ, тоже, вѣроятно, на самомъ мосту или возлѣ него, существовалъ и «Кофейный Домъ», упоминаемый еще въ 1730 г., когда въ немъ торговые люди пили бѣлое вино и одинъ изъ нихъ увелъ у другого лошадь, стоявшую при томъ Кофейномъ домѣ въ ожиданіи своего сѣдока, о чемъ и происходило разбирательство въ Полицмейстерской Канцеляріи.

* * *

Подальше отъ Спасскаго моста, внизъ подъ гору къ Москвѣ-рѣкѣ, въ самой стѣнѣ Кремля и особенно въ отводной башнѣ Константиновскихъ воротъ существовало городское страшилище, наводившее ужасъ на иныхъ обывателей.