История города Рима в Средние века

Это установление Юстиниана восстановляло таким образом тот эдикт Аталариха, которым предписывалось уплачивать по-прежнему профессорам грамматики, красноречия и права их гонорары из государственной казны. Установленная императором Адрианом уплата этого жалованья прекратилась, когда империя пала. Мы, однако, имеем достаточные основания усомниться в том, что добрые намерения Юстиниана были когда-либо приведены в исполнение. При глубоком упадке как общественной, так и частной жизни, — школы, еще процветавшие во времена Теодориха, должны были точно так же погибнуть, и едва ли кому случалось тогда слышать голос какого-нибудь оратора или грамматика в древнем Атенее или в аудиториях Капитолия. Латинская наука умерла. Римская аристократия, которая при последних императорах и даже еще при первых готских королях усердно отдавалась изучению наук, хотя и без большой для них пользы, — эта аристократия была истреблена. Хранители классического образования, последние меценаты римской науки и римского искусства, умерли или исчезли бесследно. Скорбное чувство овладевает нами, когда мы видим перед собой образы последних римлян древних и знатных фамилий погибавших насильственной смертью или кончавших свою жизнь в неизвестности. С их исчезновением прервалась преемственность латинской культуры; этими последними римлянами были Фауст, Авиен, Фест, Проб, Цетег, Агапит, Турций Руфий, Симмах, Боэтий и Кассиодор. Своим удалением в монастырь великий муж Кассиодор как бы свидетельствовал о том безотрадном факте, что отныне только церковь представляет убежище, где могут быть спасены остатки языческой литературы. Как вместе с готским государством исчезли учителя, школы и науки, так с ним же погибли и роскошные библиотеки. Среди тех страшных катастроф, которым подвергался Рим, не могли ни в каком случае сохраниться ни те многочисленные собрания книг, которые перечисляются еще в Notitia urbus Палатина и Ульпия, ни частные библиотеки во дворцах патрициев, какие были, например, у Боэтия и Симмаха. И точно так же, как в Риме, истребительной войной готов и византийцев были уничтожены во всей Италии сокровища древней литературы, и уцелело только то немногое, что удалось собрать и спасти монастырям ордена бенедиктинов, по счастью, вскоре возникшим.

Общественным сооружениям Рима был также уделен Юстинианом один параграф санкции. Мы повелеваем, так гласит этот параграф, по-прежнему исполнять обычные повинности в отношении города Рима и соблюдать его привилегии и, будет ли то восстановление общественных зданий, или исправление русла Тибра, или благоустройство рынка, гавани или водопроводов, производить все это только за счет назначавшихся на то средств.

Юстиниан имел в виду дать прочный порядок также и церковным делам в Риме. В отношениях Востока к Западу или Византии к Риму эти дела являлись самыми важными. С падением готского государства римский епископ много выиграл в своем положении: арианская ересь была побеждена; самостоятельное королевство в Италии уничтожено; значение самого епископа в городе было усилено установлениями Юстиниана; и, наконец, гибель древнеримского патрицианства также открывала поле действий римскому епископу и духовенству. Утрата всякой политической доблести и мужества, а также полная остановка научного движения были условиями, благоприятствовавшими могуществу духовенства, которое всегда приобретает власть над миром только в такую эпоху, когда человеческая мысль поражается смертью и литература находится в полном упадке. Среди обломков древнего государства римская церковь стояла одна незыблемо, и одна она была одарена жизненной силой; все же окружающее представляло только пустыню. О той независимости, которой пользовалась церковь при кротком и бережливом владычестве ариан-чужеземцев, она могла скорбеть лишь как о кратковременной утрате. При готах церковь была свободна. Но уже во время войны она поняла, какое положение в отношении к ней решил занять император, и когда оружие было положено и Рим, как провинциальный город, оказался под военным игом Византии, церковь шла навстречу неизвестному будущему, готовая к борьбе. Эта борьба была вызвана частью вопросами теологического свойства. Неспокойный и софистический дух Востока, где еще не вполне смолкла греческая философия, не переставал оспаривать господствовавшие догмы и создавать новые философемы. Другим обстоятельством, приведшим к борьбе, было отношение церкви к государственной власти. Византийские императоры брались за теологические вопросы не столько из страсти к ним, сколько потому, что это вмешательство давало возможность держать церковь в подчинении императорской власти. В лице Юстиниана, единственное великое значение которого заключается в том, что он при посредстве своих юристов завершил римское законодательство, императорская деспотия снова достигла ужасающей степени, и последующие затем века представляют замечательное зрелище борьбы свободной церкви Запада, которую олицетворял Рим, с идеей языческого абсолютного государства, воплотившейся в Византии.