История города Заволжье

Батюшка согласно кивнул, и его изменённый лозунг прозвучал, как тост: «Ну, молодые евреи, за демократию». Муфтий, видимо чем-то отвлёкшись и прослушав, за что, собственно, молодые евреи, спросил: «А почему не молодые татары»? Вопрос повис в воздухе. Собрание приняло лозунг единогласно, при одном воздержавшемся Рабиновиче, который жалел молодых евреев, даже после успокоительных слова иезуита о том, что они никогда не состарятся, Рабинович не успокоился, но понял, что сопротивление бессмысленно, и только воздержался.

После принятия лозунга собрание обсудило детали его внедрения, кандидатуры и прочие технические детали. Вдохновлять молодых евреев было поручено одной ссыльной бабульке. Бабульку эту работа с молодёжью должна была освежить. С молодёжью проблем тоже не было, еврейской нищеты, этой обратной стороны еврейского богатства, в г. Горьком было полно, всё зависело от того, на какие дела осуществлять мобилизацию «кадров». Бабуля была близка к научным кругам, поэтому молодых евреев рекрутировали из студентов и молодых научных сотрудников. Бабуля вступила с ними в контакт.

Вдохновлённые и просвещённые ссыльной бабулей, которая, впрочем, просветив авангард, быстренько убралась в Америку, молодые евреи поставили палаточку на центральной площади города Горького, прямо под памятником Кузьме Минину и повесили лозунг: «Молодые евреи за демократию». У большинства «закрытых» горьковчан аж дыхание спёрло от такой смелости. А от перепада давления при всплытии от «закрытости» к «открытости» заложило уши. А ядрёные горьковчанки готовы были отдаваться героям прямо на площади, под памятником и вне палатки.

Рабинович весь ушёл в заботы по «спасению» молодых евреев от демократии и начал мудрить над созданием разных управленческих структур и финансовых пирамид. Старания Рабиновича никого особо не раздражали. Батюшка восстанавливал храмы, Муфтий строил мечети, Иезуит наблюдал за деятельностью всех и что – то записывал, Раввин через Рабиновича завалил администрацию области и города предложениями об открытии детских садов, школ и т. д. для лиц еврейской национальности. Неустанно призывал учить иврит, жить на земле обетованной, гордиться происхождением и пополнять население Израиля, ну хотя бы принятием двойного гражданства.

Дальше, как бабуля и говорила, произошло нечто, называемое всенародными выборами.

А так как палаточка уже стояла давно, лозунг висел, девки стонали, и молодые евреи требовали переименовать город Горький в Нижний Новгород, то стала та палаточка прорастать в Кремль, пока полностью не захватила его.

Шикарная жизнь началась в Кремле. Молодёжь, она и есть молодёжь. Тем более, когда без образования сразу во власть. Бесконечно задирались юбчонки секретарш и другой чиновничей челяди, в изобилии рассаживаемой на региональные и государственные должности. Ножки, как под юбчонками, так и под брюками становились всё моложе и моложе. Никто не рулил, все радовались.

Москва решила, что у горьковчан «крыша» съехала окончательно, и действительно почти от них отстала. В этот промежуток «почти» из Москвы был прислан «засланец» с командой и программой 500 дней, которая должна была «разорить» тех, кто ещё не верил в необратимость демократических преобразований, и убедить в необходимости разорения для окончательной победы демократии тех, кто сомневался.

Но горьковская элита, опять посовещавшись, решила сдать только три позиции: переименовать город Горький в Нижний Новгород, повременить с окончанием строительства Атомной электростанции, в которой, учитывая текущий момент, выгоднее было начать производство водки, и приостановить строительство метро. Последнее, впрочем, посоветовал иезуит, сказав, что метро может стать детонатором при будущей смене власти в местном Кремле, так как без метро в городе скоро передвигаться станет невозможно. Всю же остальную «блажь» «засланца» назвать «пилотным» проектом, создав вокруг него много шума, и на этом успокоиться.

Конечно, против центральной власти идти было нельзя, и внешне всё происходило так же, как и во всей России: заводы разворовывались, и расставались с последними основными фондами и деньгами. Рабочие с заводами.

Город, вроде бы, глупел, тускнел, становился столицей мелких жуликов, ставших вдруг большими политиками.

Один старый и мудрый еврей, преподающий долгое время научный коммунизм и оставшийся без работы пришёл в тоске на телецентр и сделал заявление, в котором жалел о потерянном величии ВПК. Но это было редкое исключение из правила. Исключение, правда, пророческое, так как, не разобравшись в текущем моменте по причине не допущения до собрания, он говорил то, что думал. А евреи думать, а главное, чувствовать будущее кожей умеют. Это вам не жиды. Он заявил, что если всё будет идти такими же темпами, то сильные мира сего будут отворачивать от этого города даже раньше, чем это делала Екатерина II, разве что артисты будут заезжать пить водку где-нибудь в Макарьевском монастыре, и всё.