История городов будущего

Однако несмотря на все ограничения, есть множество признаков того, что искушенные и образованные люди, которых манит или создает этот оживший город, уже требуют права голоса. Организаторы театрального фестиваля Fringe не смогли противостоять давлению городских властей, но имели смелость назвать их действия «глупыми» в обращении (пусть позже и отредактированном) на своем сайте. Сегодня жители Шанхая сопротивляются насильственному выселению, используя методы, которые были бы немыслимы всего два десятилетия назад. Раз за разом сталкиваясь с громкими скандалами из-за отказывающихся переезжать владельцев домов – «ржавых гвоздей», в 2005 году мэрия Шанхая запретила строительным организациям отключать таким упрямцам водоснабжение и электричество. Общественное недовольство массовыми переселениями замедлило развитие Шанхая, так как теперь жители согласны продавать свои участки только по рыночной стоимости. «За какую-нибудь халупу приходится платить сумму, которой хватило бы на хорошую трехкомнатную квартиру в Нью-Йорке», – жалуется американский архитектор, уже почти 10 лет работающий в Шанхае²⁶. Его удивление тем, что за свои дома и участки, которые действительно стоят миллионы, люди стали получать суммы, несколько больше похожие на их реальную цену, красноречивее любых фраз рассказывает о том, к каким методам отчуждения собственности тут привыкли. В 2009 году жители старинных домов в районе Нанкинской улицы выступили против высотного проекта американской фирмы только потому, что это здание лишало их солнечного света и нарушало установленный самими городскими властями высотный регламент для этого района. Хотя речь и не шла об угрозе выселения, жители Шанхая захотели возвысить голос в защиту законности и качества жизни.

Как и в Петербурге XIX века, любой, кто смог добиться положения искушенного жителя самого интернационального города своей страны, прекрасно осведомлен, что по прихоти истории развитие его общества ограничивается устаревшей политической системой, являющейся нелепым пережитком прошлого. Сегодняшняя Нанкинская улица, где в атмосфере глубокого политического наркоза товары со всего мира предлагаются покупателям из любого государства планеты, – наверняка лучшая возможность для современного человека почувствовать себя на гоголевском Невском проспекте.

В толпе иностранных бизнесменов и богатых китайских покупателей попадаются сельские рабочие-мигранты. Эти живые свидетельства основного противоречия нового Шанхая легко опознать по грубой обветренной коже и поношенным тренировочным костюмам не по росту. Оказавшись в эпицентре современности, мигранты находятся в городе, но не являются его частью. Они тут граждане второго сорта, поскольку на многие предоставляемые мегаполисом услуги и удобства у них просто нет денег. В колониальном Шанхае в парки иностранных концессий не пускали китайцев и собак. Надпись на воротах недавно открывшегося Парка Cтолетия в Пудуне гласит «Добро пожаловать всем!», однако платы за вход в десять юаней (примерно полтора доллара) достаточно, чтобы рабочий-мигрант дважды подумал, прежде чем воспользоваться таким приглашением. Вечно ли миллионы рабочих-мигрантов Шанхая станут терпеть такое положение? Или город снова ждут социальные волнения, похожие на забастовки рабочих-кули во время предыдущего экономического бума 1920–1930-х годов?

Китайские власти сделали ставку на то, что Шанхай действеннее как символ, нежели как реальный город. Примерно так же британцы думали о Бомбее – и впоследствии им пришлось горько об этом пожалеть. В тщательно спланированном Пудуне каждый из стилистически не согласующихся между собой небоскребов стоит на постаменте посреди огромной пустой площади. Проложенные по краю этих площадей широкие проспекты почти полностью лишены светофоров, так что мчащиеся лимузины и такси делают их непреодолимыми препятствиями для пешеходов. Этот район задуман, чтобы впечатлять, а не чтобы быть удобным для жизни. Он предназначен для осмотра с другого берега реки – или для рассматривания на фотографиях, снятых откуда-нибудь с Бунда. Гулять по его улицам – занятие неблагодарное, ведь Пудун – это скорее не город, а реклама города.

Для тех 98 % китайцев, что живут за его пределами, Шанхай является городом без недостатков и социальной напряженности, каким его показывает официальная пропаганда. В 2006 году одной из двадцати иностранных лент, допущенных цензурой к прокату в Китае, стала «Миссия невыполнима – 3», съемки которой проходили в Шанхае. Но прежде чем выдать фильму прокатное удостоверение, чиновники вырезали кадры, где на фасадах шанхайских домов сушится белье. Китайские массы должны видеть в Шанхае исключительно авангард современности. Небоскребы, по сравнению с которыми башни Манхэттена кажутся приземистыми, показывать можно, а вот веревки с бельем, напоминающие о трущобах Манхэттена столетней давности, – нельзя. Все, что может заставить усомниться в том, что Шанхай – самый современный город в мире, подлежит беспощадной цензуре.