История городов будущего

Souk Al-Bahar – лишь самый недавний из многих «ура-арабских» торговых центров, разбросанных по всему городу. Тщательнее прочих продумана концепция молла Ibn Battuta, названного в честь средневекового арабского писателя и путешественника. Разные зоны комплекса оформлены в манере регионов, где побывал Ибн Баттута: Андалусии, Туниса, Египта, Персии, Индии и Китая. Пышный даже по дубайским меркам «дворец Великих Моголов» создан по мотивам агрской резиденции Шах Джахана и размерами не уступает оригиналу. А в выложенной сине-золотыми изразцами копии персидской мечети разместился несомненно самый роскошный в мире филиал сети Starbucks. Исторический Ибн Баттута благоразумно обошел стороной бесплодную пустыню, которая позже стала Объединенными Арабскими Эмиратами. Однако общее наследие ислама позволяет Дубаю считать своими культурные достижения всего региона, вплоть до таких уже давно немусульманских стран, как Испания Омейядов или Индия Великих Моголов. В пассаже, изображающем базары Каира, развернута выставка про путешествия Ибн Баттуты, которая пропитана духом арабского шовинизма и воспевает то время, когда исламский мир был куда успешнее, чем погрязшая в раннесредневековом варварстве Европа.

При всех своих «аутентичных» завитушках ура-арабские моллы Дубая – это западные торговые центры, заполненные западными магазинами, которые не соответствуют особенностям своего географического положения ни в культурном, ни в экологическом плане. С точки зрения экологии их система кондиционирования приводит к исполнению желания шейха Мохаммеда быть первым в мире, но лишь в одном аспекте: ОАЭ стала единственной страной, опередившей Америку по потреблению энергии и выбросам углекислого газа на душу населения³⁷. Если же говорить о культуре, такие центры являются лишь многомиллионными упражнениями в психологической сверхкомпенсации для жителей наименее арабского города арабского мира. Как писал в The Washington Post покойный арабо-американский журналист Энтони Шадид, стратегия глобализации Дубая – это попытка создать «успешный арабский город, лишив его качеств, которые столетиями делали арабские города арабскими»³⁸. Не случайно индийские эмигранты называют Дубай «лучшим городом Индии»³⁹, а иранские – «лучшим городом Ирана»⁴⁰. Даже сейчас, когда государственные строительные компании потворствуют местным жителям, возводя ура-арабские мегамоллы, деарабизация Дубая ради его дальнейшей глобализации остается очевидной, пусть и не провозглашаемой в открытую политикой властей. Английский стал для города больше, чем средством межнационального общения; сегодня он практически навязывается в качестве официального языка. В Дубае нет закона, по которому на вывесках обязательно должен присутствовать арабский перевод неизменно английских названий. Более того, муниципалитет штрафует таксистов, если вместо английского Taxi они выставляют на крышу надпись по-арабски. В 2006 году правительство перенесло выходные для служащих госсектора с принятых в исламском мире четверга и пятницы на пятницу и субботу, чтобы приблизить ритм жизни к западному. Уже идут разговоры о том, чтобы сдвинуть их на субботу и воскресенье, несмотря на отведенную Кораном для молитв пятницу.

Такое безоглядное принятие неисламских нравов и норм приводит к соразмерной обратной реакции. Дубай – это шизофренический мегаполис, где локальное и глобальное сошлись в своего рода гонке вооружений, непрерывно усиливая друг друга. Чувствуя себя осаждаемыми иностранцами со всех сторон, многие коренные жители нашли прибежище в строжайшем соблюдении мусульманских традиций. Гендерная сегрегация среди дубайцев с годами все строже, а традиционный дресс-код – белая просторная «дишдаша» для мужчин и черная «абая» для женщин – в последнее время соблюдается местными с гораздо большим рвением отчасти потому, что отличает аборигенов от иностранцев.