«Иди, должно быть, тебе этой ночью приснилась эта сказка, а ты говоришь, что это знаки моей матери». Маг ответил: «Чтобы ты поверил мне, инка, можешь выйти посмотреть на знаки твоей матери своими собственными глазами, и ты прикажешь, чтобы явились остальные прорицатели, и узнаешь, что они скажут об этих предзнаменованиях». Инка вышел из своих покоев и, увидев знаки, приказал позвать всех магов, которые имелись при его дворе, и один из них, принадлежавший к народу йауви, превосходство которого признавали все остальные и который также смотрел и размышлял над кольцами, сказал ему то же самое, что и первый. Вайна Капак, чтобы его родичи не теряли бы духа от столь грустных предзнаменовании, хотя они и согласовывались с тем, что он испытывал в своей груди, сделал вид, что не поверил им, и сказал своим прорицателям: «Если мне не скажет этого сам Пача-камак, я не стану доверять вашим заявлениям, потому что невозможно представить, чтобы Солнце, мои отец, испытывал бы такое отвращение к своей собственной крови, что готов допустить полное уничтожение своих сыновей». С этим он распрощался с прорицателями; однако, размышляя над тем, что ему сказали, что так совпадало с древним предсказанием, которое он узнал от своих предков, и соединяя одно и другое с новостями и с чудесами, которые каждый день возникали повсюду, и что, помимо всего сказанного, все дальше и дальше заплывал корабль с никогда не виданными и не слыханными людьми, Вайна Капак жил в тревогах, страхе и тоске; он постоянно держал наготове отборное войско из самых опытных и обученных людей, которые имелись в гарнизонах той провинции. Он приказал устроить множество жертвоприношений Солнцу и чтобы прорицатели и колдуны, каждый в своей провинции, посоветовались бы с родственными им демонами, особенно с великим Пача-камаком и дьяволом Римаком, который давал ответы на то, о чем его спрашивали, чтобы они узнали бы от него, что из добра и что из зла предсказывали те столь новые дела, которые появлялись на море и в остальных элементах. Из Римака и из других мест ему были доставлены мрачные и путаные ответы, из которых не следовало, что они не обещают какое-то добро или не угрожают большим злом; а большинство колдунов находило предзнаменования дурными, по причине чего вся империя испытывала страх перед каким-то великим несчастьем; однако, поскольку в первые три или четыре года не было больше новостей, которых они опасались, прежнее спокойствие восстановилось, и так они прожили несколько лет вплоть до смерти Вайна Капака. Сообщение о предсказаниях, о которых мы рассказали, помимо того, что они были известны всем во всей той империи, было получено [мною], в частности, от двух капитанов из охраны Вайна Капака, каждый из которых прожил более восьмидесяти лет; оба они крестились; старшего из них звали дон Хуан Печута; в качестве фамилии он взял свое имя, которое имел до крещения, как поступали, как правило, все индейцы; другого звали Чаука Римачи; [его] христианское имя стерлось в моей памяти. Когда эти капитаны рассказывали об этих предсказаниях и событиях тех времен, они раскисали от проливаемых слез, так что приходилось отвлекать их от разговора, чтобы они перестали плакать; о завещании и смерти Вайна Капака и о всем том, что затем случилось, мы расскажем на основании сообщения того старого инки, который имел имя Куси Вальпа, а значительную часть [тех событий], особенно о жестокостях, причиненных Ата-вальпой людям королевской крови, я расскажу по сообщению моей матери и одного из ее братьев по имени дон Фернандо Вальпа Тупак Инка Йупанки, которые были в то время детьми моложе десяти лет и оказались в безумном вихре тех жестокостей, длившихся два с половиной года, пока испанцы не пришли на ту землю; а в должном месте мы расскажем, как спаслись они и еще немногие, которые принадлежат к той королевской крови, от смерти, уготовленной им Ата-вальпой, что случилось [лишь] благодаря помощи самих же врагов.
Глава XV
ЗАВЕЩАНИЕ И СМЕРТЬ ВАЙНА КАПАКА И ПРЕДСКАЗАНИЕ О ПРИХОДЕ ИСПАНЦЕВ
Когда Вайна Капак пребывал в королевстве Киту, в один из последних дней своей жизни он вошел в озеро, чтобы покупаться ради отдыха и услады; оттуда он вышел, [испытывая] озноб, который индейцы называют