История Гражданской войны в США. 1861–1865

Шерман, штаб-квартира которого находилась в Чаттануге, начал наступление 6 мая. Под его началом были три армии – Камберлендская, Теннессийская и Огайская, которыми командовали соответственно Томас, Макферсон и Скофилд. Их общая численность составляла 99 000 человек. Армия Джозефа Э. Джонстона численностью в 53 000 бойцов занимала хорошо укрепленные позиции у Долтона. Кампания от Чаттануги до Атланты, которая уже началась, примечательна мужеством и настойчивостью атакующих и умением и стойкостью обороняющихся. Сошлись два гиганта. Бо́льшая численность армии Шермана соответствовала бо́льшей сложности стоящей перед ним задачи. Вторжение на вражескую территорию с постоянно растягивающейся линией коммуникаций и сокращением основных сил за счет выделения частей для охраны этих коммуникаций действительно требовало двойного численного превосходства для достижения цели кампании, а такой целью был разгром или пленение противостоящей армии. У Джонстона не было таких талантливых помощников, как у Шермана, он не мог рассчитывать на такую же безоговорочную преданность, да и в других отношениях его подчиненные уступали подчиненным командующего войсками Союза, которые к тому же обрели дополнительную уверенность в будущем после победы под Чаттанугой. Принимая все это во внимание, можно сказать, что условия противоборства были примерно равными. Как мы увидим, задача Шермана становилась проще, когда он сталкивался с противником, уступающим ему в каких-то аспектах. Однако нет никаких оснований утверждать, что Джонстон оказался бы вынужден постоянно отступать на юг, сдавая позицию за позицией, перед генералом, не обладающим величайшими полководческими дарованиями. Чем больше изучаешь это упорнейшее противостояние, тем больше понимаешь, что за управление и снабжение каждой из борющихся сил отвечал выдающийся ум с высочайшей профессиональной подготовкой, обладающий дополнительным преимуществом трех лет непосредственного участия в боевых действиях. Борьба между ними достойна наивысшего уважения, которого с гомеровских времен удостаиваются все выдающиеся воины, сражавшиеся до последнего. Каждый наверняка посчитал бы гибель соперника военной удачей, но наверняка обошелся бы с поверженным врагом так, как Марк Антоний – с Марком Юнием Брутом. Через 27 лет, когда победитель этой кампании скончался, старый и немощный, но исполненный благородных чувств Джонстон приехал из Вашингтона в Нью-Йорк, чтобы проводить гроб и выразить свою искреннюю скорбь.[633]

Производя систематические фланговые атаки, Шерман оттеснил Джонстона к Касвиллу, где генерал конфедератов поначалу решил дать бой. Выяснив, однако, что два его командира корпусов не одобряют этот план, он посчитал неразумным рисковать вступать в сражение со значительно превосходящими силами, не заручившись единодушной и уверенной поддержкой своих подчиненных. В итоге он отступил к югу от реки Этова. Он был прав, собираясь именно там испытать фортуну и дать бой на относительно открытой местности, поскольку в ходе отступления объединял разрозненные части с новыми контингентами солдат, в то время как Шерман, хоть и получавший подкрепления, имел армию уже намного меньшей численности, чем в начале кампании, поскольку был вынужден выделять части для охраны железнодорожной ветки у себя в тылу – единственной линии снабжения армии. На самом деле в этот момент обе армии наиболее сблизились в численности. Шерман рвался в бой с самого начала кампании, войска разделяли его рвение. То, что Джонстон настойчиво уклонялся от предлагаемого ему вызова, только укрепляло их уверенность, которая и без того с самого начала была высокой, и они шли вперед, к победе, терпеливо снося невзгоды и трудности маршей. На этом фоне поступали известия о событиях в Виргинии. Одна сторона узнала о победах армии Союза в Глуши и при Спотсильвании, другая – о том, что «Ли высек Гранта» и «генерал Ли опять Гранта побил».