История Гражданской войны в США. 1861–1865

Великобритания считала, что «простой факт состояния войны»[144] между Севером и Югом должен быть признан официально. Дэвис стал выдавать каперские свидетельства; Линкольн объявил блокаду; оба этих акта, допустимых только в состоянии войны, явно показывали, что конфликт может распространиться на океан и коснуться всех морских держав. Как нечто само собой разумеющееся, Великобритания 13 мая выпустила прокламацию о нейтралитете, но этот естественный шаг оказался совершенно неприемлем для Севера, поскольку прокламация по сути признавала Конфедеративные Штаты воюющей державой. Версия правительства Соединенных Штатов, согласно которой южане – мятежники, выступившие против государства, не выдерживала критики, как только эти мятежники в глазах Европы превращались в воюющее государство.[145] В соответствии с дипломатическими нормами Сьюард и Адамс осудили этот документ. Естественную реакцию Бостона охарактеризовал Мотли. «Прокламация лорда Джона Рассела, – писал он, – согласно которой каперы-южане считаются воюющей державой, с огромным возмущением встречена большинством добропорядочных, любящих Англию людей в этой англофильской части страны».[146] В других областях Севера, где Англию любили меньше, чувство негодования оказалось не менее острым, и в сумме вся эта волна негодования могла оказать хорошую службу, чтобы удержать Великобританию от того, чтобы в следующем году признать Конфедеративные Штаты. Тем не менее на основании спокойного изучения фактов мы вправе заключить, что Великобритания совершенно оправданно признала за Конфедеративными Штатами права воюющей стороны. Веский аргумент в пользу этого кратко изложен министром иностранных дел, который выпустил эту прокламацию. «Более пяти миллионов свободных людей, – отметил лорд Рассел в частном письме Эдварду Эверетту, – некоторое время находятся в открытом противостоянии президенту и конгрессу Соединенных Штатов. Не в наших правилах считать пять миллионов свободных людей пиратами и вешать на реях их матросов, если они пытаются остановить наших торговцев. И пока у нас нет намерений считать их пиратами и вешать на реях, мы не можем отрицать за ними прав воюющей стороны».[147]

Наделение Конфедеративных Штатов правами воюющей стороны не выдавало недружелюбных намерений, и по мере поступления из общественных и частных источников в Англии неоднократных заверений на сей счет, а также после надлежащего осознания того, что между признанием воюющей стороной и признанием независимости Конфедеративных Штатов есть существенная разница, раздражение Севера стало идти на убыль. Президент продемонстрировал свое понимание позиции Англии и других европейских стран и убедился, что их симпатии – на стороне его правительства. «Отношение к Соединенным Штатам, – сообщал Адамс из Лондона 31 мая, – в высших кругах улучшается. В широких массах оно никогда и не было каким-то иным, кроме как благоприятным».[148]

Двойственность положения англичан хорошо выразил премьер-министр Палмерстон: «Нам не нравится рабство, но нам нужен хлопок, и нам очень не нравится ваша пошлина Моррилла».[149] Журнал Punch выразил симпатию к Северу, но признался,

Что с Югом у нас узы крепче,
Ведь сделаны они из хлопка.
И где бы ситец брали мы,
Когда б негр не трудился?

Однако «Север препятствует торговле», возбуждая «противоречивые чувства». Надо выбирать: «свобода торговли или свобода черных братьев».[150] Впрочем, как писал тот же Адамс, «наши сородичи в этой стране склонны разделять мнение Вольтера: “Dieu est toujours sur le côté des gros canons”[151]».[152]