История Греции

Вопрос о национальности носителей критской культуры не представляет для нас такого интереса, как для историков-расистов, так как «чистых» наций и рас, по нашему убеждению, не существует, и язык не определяет происхождения. Что касается языка критян, то уже из того факта, что все попытки разобрать критские надписи ни к чему не привели, можно заключить, что этот язык не был индоевропейским. Наконец, наличие суффиксов -nth-, -SS- (например, в словах «лабиринт», «Кносс») показывает, по-видимому, что население Крита было родственна догреческому населению Балканского полуострова, где эти же суффиксы вошли в названия народов и некоторые другие греческие слова догреческого происхождения.

В заключение необходимо еще указать на то, что в советской науке недавно был выдвинут взгляд на критское общество, резко отличающийся от общепринятого. Этот взгляд был выставлен проф. Б. Л. Богаевским. С его точки зрения, критское общество даже в момент своего высшего расцвета было родовым, первобытно-коммунистическим, и ни о каком государстве на Крите не может быть и речи. Прежде я посвящал в своем курсе целый отдел полемике с этим взглядом; в настоящее время в этом не представляется необходимости, поскольку ни один исследователь ни в Союзе, ни за границей не выступил печатно с обоснованной поддержкой точки зрения Богаевского.

Б. Л. Богаевский не привел ни одного серьезного аргумента в защиту своего взгляда. Он, несомненно, прав, указывая на сходство плана критских дворцов с планом так называемых больших домов в родовом обществе. Но нет ни одного древнего государства, в котором бы не сохранилось пережитков родового общества. Из наличия таких пережитков нельзя делать никаких выводов, тем более что план дворца, очень сходный с планом критских дворцов, теперь обнаружен в стране хеттов, где, несомненно, существовало государство. Ссылка Богаевского на сходство этих дворцов, как и критской культуры вообще, с дворцами и культурой некоторых американских народов не убедительна хотя бы уже потому, что, как указал мне проф. Мачинский, и в Америке мы имеем в соответствующем случае не родовое, а раннеклассовое общество.

К сожалению, приходится констатировать, что схема Богаевского не является удовлетворительной научной гипотезой, т. е. не объясняет наиболее простым и убедительным образом дошедший до нас фактический материал. Вдобавок у Богаевского неправильно понят марксистский принцип общественного развития: он считает необходимым, чтобы родовому обществу, существовавшему в раннегомеровскую эпоху, обязательно предшествовало, не только на материке Греции, но и в других местах, еще более примитивное родовое общество. Однако, рассуждая так, он должен был бы и хеттское (в Малой Азии), и вавилонское, и египетское общества, хронологически предшествующие гомеровскому, считать родовыми, а это заведомо противоречит действительности. Таким образом Б. Л. Богаевский в сущности подменяет диалектическую теорию Энгельса прямолинейной схематической «теорией прогресса» — теорией К. Бюхера.

ГЛАВА 1 МИКЕНСКОЕ И ГОМЕРОВСКОЕ ОБЩЕСТВО

1. КЛАССОВОЕ И РОДОВОЕ ОБЩЕСТВО НА МАТЕРИКЕ ГРЕЦИИ

На историческом материале можно без труда показать, что не так редко в одно и то же время в географически довольно близких местах существуют общины, принадлежащие по своему устройству к различным общественным формациям. Достаточно сравнить общественный строй ранней Византии со строем смежных обществ на территории нынешней Украины или общественный строй нынешних эскимосов (Аляска) с общественным строем живущих рядом с ними американцев и т. д. В пограничных областях между общинами, столь различными по своему строю, нередко наблюдаются весьма причудливые и отступающие от обычного шаблона картины развития. Нередко общество с родовым строем вследствие соседства более высоко развитых народов переходит на высшую, классовую стадию развития значительно быстрее, чем это произошло бы при нормальных условиях; в других случаях долго держатся причудливые переходные формы с наличием, казалось бы, непримиримых друг с другом элементов, принадлежащих к той и другой формации, и, наконец, зарегистрировано немало случаев, когда оазисы классового общества, находящегося в стадии внутреннего распада и разложения, не могут удержаться в окружении примитивных родовых общин; здесь классовое общество уступает место более примитивному, родовому. Сходное явление мы наблюдаем, например, в некоторых местах Европы в эпоху падения Римской империи, когда римское рабовладельческое общество сменили остготы, лангобарды, франки и т. д. с их разлагающейся родовой общиной — маркой, фарой и т. п.