История груди

11. Саркофаг амазонки. «Битва греков с амазонками». Эллинистическая Греция (Салоники). II век н. э. В греческом искусстве амазонок обычно изображали с обнаженной «здоровой» грудью, а изувеченную грудь — прикрытой одеждой.

Этот миф о ритуале амазонок приобретает дополнительную психологическую характеристику, когда мы рассматриваем его по очереди с мужской и женской точек зрения. С точки зрения мужчин, его можно рассматривать как выражение страха мести, живущего в психике тех, кто доминирует. Мужчины боятся не только того, что кормящую грудь у них отнимут, но и само ее отсутствие у субъекта женского пола обозначает агрессию. Амазонки воспринимаются как монстры, мужеподобные женщины, неестественные женщины, которые не по праву присвоили себе мужскую роль воина. Отсутствующая грудь создает пугающую асимметрию: одна грудь оставлена, чтобы вскормить потомство женского пола, а другая удалена, чтобы облегчить применение насилия по отношению к мужчинам.

А для женщин амазонки воплощают то, что психиатр Карл Юнг называл «теневым я» по отношению к социально неприемлемому поведению, которое нам обычно удается держать под контролем. В случае с амазонками «теневое я» проявляется ярко и требует себе места под солнцем. Добровольно удаляя грудь, женщины превращаются в обладающие силой создания, вызывающие страх и уважение. Удаление груди и культивирование «мужских» черт поведения позволяет предположить, что амазонки хотели быть бисексуальными: одновременно кормящей самкой и агрессивным самцом. Кормление предназначено исключительно для особей своего пола, а агрессия направлена исключительно на мужчин. В самом деле, такое видение мужчинам невозможно проглотить, это кульминация их самых ужасных гинофобских кошмаров. На протяжении всей истории Запада, где бы ни попытались женщины выйти за рамки традиционной половой роли, мужчины вызывали призраки амазонок либо для того, чтобы очернить эти попытки, либо для того, чтобы лишить мужества женщин, отказавшихся от привычного женского поведения.

Миф об амазонках вошел в записанную историю в то время, когда на смену богиням плодородия пришли боги с фаллосами. Возможно, амазонки — это только напоминание о более ранних женских божествах, измененных и изуродованных в угоду фаллосу. Одна грудь — «хорошая» грудь — еще несет священное значение, ассоциируемое с материнством и кормлением детей, тогда как «плохая», искалеченная грудь претерпела гротескную десакрализацию. Фигура амазонки задержалась в западном воображении, представляя двойное значение груди. На женские груди как на мощные, дающие жизнь органы смотрят с благоговением. В то же самое время они в высшей степени уязвимы не только перед силами природы, но и перед руками мужчин, которые боятся женской власти. Женщины видят в амазонках зеркальное отражение священного и дьявольского могущества, заложенного в их грудях. Они несут их с осторожностью в память о судьбе амазонок, которая символически, а иногда и в буквальном смысле может стать их собственной судьбой.

Когда центр классического мира переместился из Афин в Рим, греческие боги и богини не утратили своего величия, сменив греческие имена Зевс, Арес, Гера, Афродита, Артемида и Афина на римские имена Юпитер, Марс, Юнона, Венера, Диана и Минерва. Но смена имен повлекла за собой и более фундаментальные перемены. «Импортированным» эллинистическим божествам пришлось соперничать с традициями ранних римлян, потомков Ромула и Рема, сыновей-близнецов смертной весталки Реи и бога войны Марса. По легенде, сразу после рождения мальчиков бросили в реку Тибр. Их спасла и выкормила своим молоком волчица. Сама идея о том, что зверь чудесным образом вскормил человека — вернее, двух человек, — позже ассоциировалась с возникновением самого Рима. Выросшие на молоке хищника основатели города впитали способность волка сражаться. Она им позже пригодилась, когда они стали правителями. До наших дней эмблемой Рима является волчица с несколькими сосцами, которую сосут Ромул и Рем.

Еще одна римская легенда — она появилась позднее — кормящую грудь из мира богов и богинь или мифических животных «переводит» на общежитейский уровень, уровень человеческого питания. Но и она изменяет отношение к вскармливанию, отражая заботу римлян о семейном и гражданском долге. Эту историю традиционно называют «Римское милосердие». В ней говорится о кормящей женщине, которая дала грудь своему родственнику, оказавшемуся в тюрьме. История датируется первым веком нашей эры, и автором ее считается римский писатель Валерий Максим. Плиний Старший (23–79 гг.) повторил ее в таком варианте: