История груди

О, как прекрасна ты,
Возлюбленная моя.
Глаза твои голубиные
Под кудрями твоими,

Волосы твои черные —

Как стадо коз,
Сходящих с горы Галаадской,
…………………………
Два сосца твои —
Как двойни молодой серны,
Пасущиеся между лилиями.

Или еще:

Стан твой похож на пальму,
А груди твои словно грозди фиников.

Подумал я: влез бы я на пальму,

Ухватился бы за ветви ее.

И груди твои были бы вместо кистей винограда,

И вздох твой благоухал, как айва.

И уста бы твои

Все спящие желания пробудили,

Словно вино, услаждающее

Губы влюбленных.

В Библии нет ничего подобного этим поэтическим строкам. Женские груди сравнивают с башнями, ланями, гроздьями фиников и винограда, они становятся чувственным символом взаимного удовольствия. Они наполнены ощущениями, вкусами и ароматами человеческой любви. Разумеется, другие религии, примеры находим у вавилонян и греков, отдали дань плотской любви в рассказах о любви богов и смертных. Но так как иудеи намеренно отказались от инкарнации Бога и осудили любовь вне брака, «Песнь Песней» выделяется как мечта о сексуальном удовольствии среди дидактического текста.

Более поздние апологеты «Песни», и иудейские, и христианские, интерпретировали ее как метафору отношения Бога к народу Израиля или как отношения между Христом и верующими в него. Но такую интерпретацию опровергает реальность самого текста. В самом деле, повторяя верные слова переводчиков «Песни» Ариэля Блоха (Ariel Bloch) и Ханы Блох (Chana Bloch), «Такого рода экзегеза (толкование) требует заметной изобретательности и лингвистической акробатики. Наиболее экстравагантные из „находок“ теперь выглядят весьма забавными». Например, интерпретация женских грудей как братьев Моисея и Аарона, или как Ветхий и Новый Завет!^[35] Попытки оправдать «Песнь» и назвать ее выражением священного союза между Богом и иудеями в наши дни уступили место более приземленным интерпретациям. Наше время не мешает нам воспринимать «Песнь» как образец любовной лирики, относящейся к смертным мужчинам и женщинам.

Хотя существует опасность интерпретировать библейские тексты так, словно они излагают хронологическую последовательность событий, мы можем спокойно сделать некоторые выводы, касающиеся иудейских женщин. Как и древние гречанки, которые не были ни рабынями, ни проститутками, библейские женщины обречены на целомудрие в отцовском доме и на моногамию в доме мужа. Жена обязана была прятать свое тело от любых взглядов, смотреть на него дозволялось только мужу. Ее голова, вероятно, тоже была покрыта после того, как она надела свадебное покрывало^[36]. За исключением выдающихся женщин, таких как могущественная пророчица Дебора или героическая Юдифь, библейские женщины удивительно похожи на своих сестер в современном Западном мире. Покорные дочери, послушные, но иногда откровенные жены, беспокойные матери — все они подчиняются диктату мужчин, которые о них заботятся. Их груди принадлежат их мужьям и детям по божественному указу.

Когда мы обращаемся к Новому Завету, особенно к Евангелиям от Матфея и от Луки, то видим две ключевые фигуры. Это две Марии — Мария Магдалина и Пресвятая Дева Мария. История последующих веков доказала, что Пресвятая Дева Мария более популярна. И снова мы видим образ женщины, которую ценили как мать. У Богородицы тело обычной женщины, но окутанное мистической тайной. С одной стороны, она выносила дитя в своем чреве и родила его, как любая другая женщина. С другой стороны, она отличалась от других женщин тем, что зачатие ее сына произошло в других условиях. Она забеременела не от своего законного мужа, а от Святого Духа. Таким образом, она зачала и выносила Сына Божия, но ее не коснулось презрение к женской плоти и сексуальному акту, которое начало распространяться среди раннехристианских отцов церкви. Другие женщины не могли надеяться на достижение уникального статуса Девы Марии, но для них сохранялась возможность остаться сексуально непорочными.