История и истина

В отличие от оснащенности, которая сохраняется, консервируется, накопляется, культурная традиция живет лишь благодаря тому, что сама себя непрерывно переустраивает. Здесь мы сталкиваемся с одной из самых неразрешимых загадок, в отношении которой возможно лишь отметить особый временной стиль, противоположный процессу накапливания оснащенности. Человечество совершает движение во времени двояким образом: цивилизация в определенном смысле олицетворяет развитие во времени в направлении накопления и прогресса; в основе же развития культуры народа лежит закон постоянства и творчества; если культура не подвержена обновлению и творческому преобразованию, она умирает; необходимо появление писателей, мыслителей, мудрецов, духовных наставников, придающих новый импульс развитию культуры и вдохновляющих на поиск и беспредельный риск. Творчество абсолютно не подвластно прогнозированию, планированию, указаниям партии или государства. Художник — если рассматривать его в качестве выразителя культурного творчества народа — представляет собой народ лишь тогда, когда не ставит перед собой такую цель и если ничто ему не навязывается. Потому что если бы было возможно что либо предписать художнику, то это означало бы, что то, что он намерен высказать, уже было сказано языком житейской прозы, техники, политика; в этом случае деятельность художника не была бы творческой. То, что художник и в самом деле взаимодействует с пространством фундаментальных представлений, лежащих в основе культуры его народа, выяснится позднее; рождение нового творения позволяет судить о том, в каком направлении развивалась культура данного и народа. Однако мы не способны предвидеть творческий процесс — ведь появление великих художественных творений всегда начинается со скандала: сперва должны быть опровергнуты ложные представления народа, мнения о себе самом; закон скандала отвечает закону «ложного сознания»; скандалы необходимы. Народ всегда стремится создать выгодное представление о себе самом — благоприятное представление, если можно так выразиться. И вот художник опровергает эту иллюзию и противопоставляет тенденции формирования благоприятного представления у народа о себе и о своем окружении собственное видение в атмосфере одиночества, непонимания, несогласия; он имеет шанс создать нечто такое, что в начале шокирует, воспринимается как заблуждение, но впоследствии будет расцениваться как выражение подлинной сути данного народа. Таков трагический закон творчества культуры, диаметрально противоположный закону создания цивилизации путем постоянного накопления орудий.

И тогда возникает второй вопрос: при каких условиях возможно продолжение культурного творчества народа? К этому роковому вопросу подводит научное, техническое, правовое, экономическое развитие универсальной цивилизации в целом. Потому что если и верно то, что все традиционные культуры подвержены давлению и распаду под натиском этой цивилизации, то ясно и то, что они обладают неодинаковой способностью к сопротивлению или поглощению. Существует опасность того, что не всякая культура совместима с мировой цивилизацией, являющейся результатом развития науки и техники. Мне кажется, можно выделить ряд условий sine qua поп. Выжить и возродиться может лишь культура, способная принять научную рациональность; «воссоединиться» с собственной эпохой может лишь вера, призывающая к пониманию способности мышления. Я бы даже сказал, что лишь та вера, которая предпочитает десакрализацию природы и сакрализацию человека, способна примириться с эксплуатацией природы в технических целях; лишь та вера, которая придает ценность времени, переменам, которая отводит человеку ведущую роль в мире, истории и творчестве его собственной жизни, оказывается способной к выживанию и продолжению. Иначе верность была бы всего лишь фольклорной декорацией. Сложность в том, что следует не просто повторять прошлое, но укорениться в нем для того, чтобы непрерывно творить, новое.