История и легенды древнего Рима

Денег в казне не осталось, не все помпеянцы были разбиты, Цезарь отправился в Египет требовать с наследников Птолемея XII Авлета долг Риму. Долги выколачивать не так просто — Цезаря осадили в царском дворце. Правда, его будни скрашивала царица Клеопатра, чье обращение, как замечает Плутарх, «отличалось неотразимой прелестью».

А в Риме остался распоряжаться Марк Антоний, то есть устраивал пьянки и кутежи в обществе куртизанок. В городе царила анархия, сенат самоустранился и со злорадством наблюдал за постыдным поведением «реформаторов». На Востоке дела тоже обстояли не блестяще. Фарнак, сын Митридата, решил, что Риму пришел конец, захватил Малую Армению и двинулся на римские провинции Вифинию и Понт. Наместник Азии пытался остановить Фарнака, но был разбит. С Цезарем был только Шестой легион да три легиона, набранные из местных жителей. Но Фарнака он разбил. Знаменитое «Veni, vidi, vici» — это о победе над Фарнаком.

А тем временем его любимый Десятый вместе с Двенадцатым взбунтовался, как только Цезарь вернулся в Рим. Требовали денег и наград, да еще просили, чтобы их отпустили по домам. Уволить? И Цезарь ответил им: «Я вас увольняю». Бунтовщики не нужны Цезарю, он наберет новых солдат. А деньги? Воины получат их, когда Цезарь с другими одержит окончательную победу. Солдаты заволновались. Цезарь в довершение всего обратился к ним: «Квириты»! Какое смертельное оскорбление, будто он уже всех их уволил из армии. Обращаясь к солдатам, полководец всегда говорил: «Воины!» Цезарь именовал своих легионеров «соратники». Бунтовщики поняли, что могут сильно проиграть — не будет им ни почестей, ни наград, — и стали просить прощения; уже никто не помышлял об увольнении. Цезарь уступил: он оставит всех в армии, один только Десятый легион, его любимый, будет уволен — он им всегда так доверял, а они его предали! Ну да ладно, пусть не волнуются, землю они все равно получат. И так он все сумел повернуть, что ни на какие уступки не пришлось идти. Солдаты Десятого легиона умоляли наказать их за дерзость! Да, да, сами просили о наказании. Пусть казнят каждого десятого — лишь бы Цезарь их простил. Разумеется, Гай Юлий никого казнить не стал. Цель была достигнута, и он не стал больше испытывать терпение своих солдат и примирился с любимым легионом.

Цезаря и его солдат ждала Африканская война — теперь в Африке собрались бежавшие сторонники Помпея и республики. Опять главное оружие Цезаря — внезапность и стремительность. Он одержал еще одну победу — в битве при Тапсе. Однако финал сражения был совсем не таков, каким его видел Цезарь: остатки помпеянцев, потерпев поражение, засели на холме и оттуда, опустив оружие, по-военному салютовали победителям, то есть сдавались. Цезарь готов был их помиловать и в этот раз. Цезарь, но не солдаты. Они бросились на безоружных и всех перебили, а заодно прикончили часть своих офицеров из числа знати, кого подозревали в сочувствии к помпеянцам. И Цезарь, несмотря на все усилия, не мог их остановить. Лишь немногим удалось бежать после этого разгрома, в том числе сыновьям Помпея Гнею и Сексту, которые переправились в Испанию.

Катон Младший, правнук знаменитого цензора, пытался организовать оборону Утики, но фанатиков, преданных республике, становилось все меньше. Но зачем жить Катону, если республика умерла? Жену свою он мог на время уступить другу, республику Цезарю — ни за что! Видя, что последние соратники бегут, Катон не препятствовал их бегству, привел дела в порядок, поужинал, почитал на ночь Платона и ударил себя кинжалом. Но умер не сразу: прибежали домашние, рану зашили, Катон притворился, что хочет спать. И когда все ушли, сдернул повязки и разорвал швы…

Наконец, были республиканцы разбиты. Почти разбиты.