История и поэзия Отечественной войны 1812 года

«Сильное желание ускорять во всем успех!» — так говорят восточные мудрецы. Послушаем их, и чем усерднее будет желание наше, тем вернее успех. — Когда реки после весенних разливов, в которых утопали окрестности, вступают опять в берега свои, жители ближних сел усердно сходятся очищать с полей и нив нанесенный разливом сор: уже нет врагов, нашедших на нас, подобно бурным водам, но во нравах и словесности остался от них сор, который надлежит истребить, дабы гниением своим не произвел он заразы.

«Но, — говорит издатель, — когда сие сбудется (что слог наш от иностранных речей очистится), тогда язык русский будет еще более дик, нежели ныне при помощи слов иностранных». — «Отчего русский язык одичает, когда в нем останутся одни только русские слова? — Этого, признаюсь, я не понимаю!..» — «Какой из иностранных языков мог обойтись в технических выражениях без пособия языка чужестранного?» — так говорит издатель. Но где ж, скажем и мы в свою очередь, где так слепо и без всякого разбору, как у нас, принимают все иностранные слова[101] и часто даже те, которые нетерпимы и в собственных наречиях своих?

Рассматривая предложенный мною образец перевода с полуфранцузского на чистый русский язык, издатель говорит: «Делать генеральный смотр всей армии г-н Глинка выражает так: осматривать все рати вместе». Я сказал все рати, применяясь ко временам Димитрия Донского[102]. Ныне можно сказать: общий смотр войск; тогда и слово генеральный, по желанию г. издателя, в точности выражено будет. Сделать форсированную рекогносцировку перевел я: напасть в превосходных силах. Издатель восклицает: совсем не то! Пусть и не то, да понятно! А многие ль поймут, что такое форсированная рекогносцировка! — Выражение сие в собственном языке своем новоприбылое: оно современно словам centralisation, démoralisation, fusilliades, mitraillades и прочим, которые, по словам одного из лучших нынешних фр<анцузских> писателей Прата, приличны только революционному лексикону.

Ужли мы все сии слова должны оставить без перевода и писать только русскими буквами: сантрализация, деморализация, фюзильяд, митральяд и проч. и проч.

Притом же reconnoissance forcée и на французском языке не из самых правильных выражений, ибо forcée (вынужденное) относится более к обозрению (à la reconnoissance), нежели к неприятелю, тогда как всякий разумеющий военное дело знает, что не обозрение бывает чем-либо вынуждаемо (forcée)[103], а неприятель вынуждаем бывает дозволить себя обозреть: C' est l' ennemi, qui est force´ de se laisser reconnoitre[104]. Но чем же можно принудить неприятеля к таковому дозволению? Нападением на него в значительных силах: вот что и оправдывает перевод мой. Далее: издателю не нравится, что я вместо ведеты и пикеты сказал: находящиеся впереди небольшие отделения войск. Всякая вещь, говорит он, должна иметь свое имя, — против этого ни слова! Ве-деты и пикеты, вероятно, и будут названы по-русски в новом военном словаре. Я согласен с г-ном издателем, что, поверяя одну речь другою, не совсем ловко говорить: дежурный генерал объехал все небольшие отделения войск вместо: объехал ведеты и пикеты; но ничуть не странно сказать: генерал объехал передовые или отводные караулы, обозрел притины, осмотрел конных и пеших часовых или просто передовую цепь. А все это будет сказано по-русски, следовательно, понятно для всякого! Издатель говорит: «Свернуться в колонну переведено: сомкнуться в общий строй». Что ж тут худого! Он продолжает: Стало быть, надобно говорить: неприятель нападал общими густыми строями? (Вместо густыми колоннами.) Не именно так, но есть случаи, когда можно сказать: «Видя, что ничего не выиграет тут густым строем (колоннами), неприятель начал действовать врассыпную». В этой речи ничего не будет странного.